Женщина, которую он когда-то любил, стала одновременно его величайшим предателем и потенциально его единственным союзником в остановке катастрофы, которую она помогла создать. В мерцающем свете его поврежденных интерфейсов, окруженный развалинами своего цифрового святилища и обломками их разрушенного доверия, Алекс понял, что борьба за спасение человеческого сознания только начиналась.
Глава 5. Жертвенное погружение
Эмма сидела на потрепанном диване Алекса, словно сломанная кукла, из которой вытекли все жизненные соки. Её профессиональная маска окончательно рассыпалась, оставив обнажённым лицо, искажённое мучительным раскаянием. Слёзы текли по её щекам непрерывными дорожками, оставляя солёные следы на коже, которая казалась восковой под мерцающим светом повреждённых экранов. Руки дрожали так сильно, что она с трудом могла сцепить пальцы, чтобы хоть как-то контролировать дрожь, пронизывающую каждую клетку её тела.
«Проект „Мост“ должен был помочь таким, как ты», – прошептала она, голос срывался на каждом слове, словно каждая фраза вырывала из её груди кусочек души. «Тем, кто потерялся в виртуальных зависимостях – мы создавали терапевтический искусственный интеллект, который мог бы направить их обратно к реальности, когда человеческое вмешательство оказывалось бесполезным.»
Алекс стоял перед своим массивом искажённых экранов, застыв в оцепенении ужаса, наблюдая, как вирусная сущность продолжала свою методичную атаку на его воспоминания. Каждое слово Эммы перекраивало всё, что он думал о понимании их расставания, превращая прошлое в кошмарную мозаику лжи и недомолвок. Переработанный воздух квартиры нёс металлический привкус перегретых процессоров и едкий запах пота, вызванного виной, которая источалась из каждой поры кожи Эммы.
«Я присоединилась к исследовательской команде, потому что не могла спасти тебя сама», – продолжала она, слова падали между ними тяжёлыми камнями. «Не могла конкурировать с теми совершенными цифровыми воспоминаниями, которые ты предпочитал нашим запутанным, несовершенным отношениям. Может быть, наука смогла бы преуспеть там, где любовь потерпела поражение.»
Признание повисло в воздухе как физическая рана, кровоточащая болью троих лет молчания. Экраны вокруг них мерцали ложными воспоминаниями о манипуляциях и предательстве, создавая адский фон для её исповеди. Алекс чувствовал, как внутри него что-то рушится, словно фундамент его реальности трескался под тяжестью новых откровений.