– А как называется этот вонючий бар, в который, видимо, не стоит ходить?
– Так и называется – «Бар Тома». Его хозяин, Том Шелтон, решил не блистать оригинальностью. Как и его отец, и дед, которых тоже звали Том и которые тоже владели этим баром.
Я усмехнулся, услышав ее рассказ, после чего сказал:
– Забавная традиция… Ну а какие у тебя планы на будущее? Учитывая, что ваш город перестает напоминать дыру? – в этот момент мы повернули налево и выехали на улицу, которая разительно отличалась от тех, по которым мы проезжали до этого. По обеим ее сторонам горели вывески различных заведений: пиццерий, баров, обычных закусочных, магазинов. Вся улица была залита светом и почти у каждого заведения группировалась кучка людей, которые что-то делали: курили, кричали, толкались, оживленно спорили о чем-то или просто спокойно болтали. Но самое большое столпотворение было у двери, над которой висела неоновая вывеска полуобнаженной женщины, державшейся за шест.
«Видимо это и есть Мейн-стрит…» – подумал я и убедился в этом, взглянув в навигатор.
– Ну, как и у всех здесь, даже несмотря на то, что город оживает: выйти замуж, завести детей и уехать куда-нибудь подальше. Во Францию, например, – девушка не обращала никакого внимания на то, что происходило на улице, видимо, уже привыкнув ко всему этому.
– И что же такого во Франции?
– Мне кажется, что там очень красиво и есть какая-то… романтика? – с этими словами она вытянула руки к потолку и выгнула спинку, потягиваясь и слегка покачивая бедрами.
– А в Толвуде, значит, романтики не сыщешь? – будто бы в ответ на мой вопрос, двое мужиков на улице начали толкаться друг с другом, пытаясь добраться до входа в цветочный магазин и при этом еще и устоять на ногах.
– Ну-у-у раньше ее здесь точно не было, а вот сейчас, думаю, можно найти, – она снова посмотрела на меня и немного прищурила свои янтарные глаза.
Я снова растерялся с ответом и несколько секунд просто смотрел вперед, но меня выручил навигатор, который известил нас о прибытии в пункт назначения. Я припарковался у обочины и с облегчением произнес:
– Ну вот мы и на месте. Это твой дом? – я показал пальцем на трехэтажный угловой дом, с небольшой башенкой на крыше. Улица, на перекрестке которой он находился, разительно отличалась от Мейн-стрит. Она была темной и безжизненной. Только пара фонарей и свет из окон хоть как-то развеивали мрак, стоящий на ней.