В этот самый момент я увидел его вторую половину, скрытую от меня доселе, и это было не самое лёгкое впечатление от увиденного. Через всю правую часть лица, излучающего благородство, от брови до подбородка, шел неприятный белый шрам. Его цвет говорил о его давнем происхождении, и было похоже, что произведён он очень острым и длинным клинком. В моей голове пронеслось как эхо: «Дуэль». Ипатий, видимо посчитав, что его миссия выполнена, повернул голову обратно, взглянул сначала на Галая, а затем продолжил разделывать тушку перепёлки ножом и двузубой вилкой изящной формы с вензелем, выбитым на совмещении ручки и острейших оконечностей. Делал он это так, что можно было представить, как он стоит за хирургическим столом и мастерски вырезает воспаленный аппендикс.
– О да, это была дуэль. – Подтвердил ИИ, и продолжил: «Когда изрядно выпивший дуэлянт говорит грязные слова вашему предмету обожания, согласитесь трудно оставаться безучастным. К тому же, ничего не бывает просто так. Каждое действие имеет последствия, и в данном случае они были не самыми приятными для Ипатия, и уж совсем неприятными для второго участника этой дуэли».
– Но дуэль на шпагах, или саблях там каких-нибудь – это же было очень давно! Век так 19 и не позже? – Предположил я.
– Совершенно верно, дорогой вы мой, а как по-вашему, сколько ему лет? – Очередная улыбка мелькнула в раздвинутых кончиках губ: «А, впрочем, не за чем гадать, всё равно ваше летоисчисление, как и все ваши остальные временные понятия – это сущий вздор. Ну, посудите сами, для вас ориентирами времени является вращение Земли, длительность её оборота вокруг звезды, а, например, если бы взять другую планету солнечной системы и привязать её показатели к летоисчислению, а потом взять третью, и проделать тоже самое? Получится белиберда какая-то, прямо вам скажу, нет никакого времени, его придумали вы сами для упорядочения своего бытия.» – ИИ нахмурил брови и смотрел мне прямо в глаза. Затем его взгляд смягчился, и уже спокойным голосом он произнес: «Всё относительно, дорогой мой, причем настолько, что вы и представить себе не можете!»
Он снизошел до снисходительной улыбки, и я почувствовал себя маленьким мальчиком, которого папа учит правильно садиться на горшок, при этом нежно приговаривая: «Пора взрослеть!»