– Твою бать, – выругался я и придавил огонек ногой.
Раздосадованный тем, что даже такого крохотного удовольствия, как капля никотина, перед принятием решений мне не получить, я включил систему связи. Василенко не заставил себя долго ждать.
– Родин, здесь? – загудел его голос в наушниках.
– Так точно. Визуальный контакт есть, тащ лейтенант, – ответил я и отправил ему маркер, повешенный на другой берег озера.
– Хорош, без пяти минут герой эрэф. Сиди, не рыпайся, «Раскат» задерживается, небо в твоей зоне слишком засрано, если не развеет, пешком пойдут.
– Есть. Разрешите вопрос, тащ лейтенант?
– Слушаю.
– Допустим, беглец невменяемый. Отмажем его от губы?
В эфире остался только треск помех.
– Ты его знаешь, что ли? – спросил Василенко непривычно спокойно.
Я понял, что допустил прокол. Наверняка командир отслеживает мои показатели через медицинский модуль, соврать не получится.
– На южном служили вместе. Он в заградительном был, – сделал я осторожный ход. – Хороший парень. Может, случилось что. Мы же прикрывали пацанов с мотострелковой. Может, и тут на межбатальонные учения скинем все?
Снова хруст помех.
– Ты вообще соображаешь, че говоришь, Родин? – уже с привычной интонацией заорал Василенко. – Ты че, дебил, думаешь, он костюм накинул, аки Золушка, и побежал вприпрыжку, а вся часть ему вслед платочками махала? Он людей убил. Двоих контрабасов и офицера. В себя приди, имбецил. Какая губа, на хрен? Ты думаешь, за ним «Раскат» выслали, чтобы на губу его отправить? На губу только ты после таких предложений поедешь.
– Да ведь… У него же костюм, наверное, зараженный, – совершенно потеряв голову от услышанного, протараторил я.
– Очень надеюсь, что это так, бешеных псов стрелять не так обидно. Все, связь не вздумай отключать, продолжай пасти, влезешь – перспективы твои я тебе, сука, описал. Пацифист е…
Связь прервалась. От затылка по всему телу бежали едва заметные разряды тока. По темени словно треснули топором.
Бред.
Совершенно сбитый с толку, я резко развернулся и, поскользнувшись на глине, рухнул на четвереньки.
– Твою бать! Артем! – закричал я.
Ответа не было. Рывком поднявшись на ноги, я пошел к дому. На веранде никого не было. Кресло-качалка стояло неподвижно на том же месте, будто на нем никто и не сидел.
– Артем! – крикнул я снова, запрыгнув на веранду.