Юная Марта повернулась, её силуэт стал чётче, очертания рук и лица обрели рельеф. Её глаза, те же, что у Марты, но полные юной ясности, встретились с взглядом взрослой версии. Голос её был мягким, но резким, как лезвие, скрытое в бархате:
– Я – исходная. Ты – ошибка. Ты украла мою жизнь, когда время пошло не так.
Слова ударили, как удар под дых, выбивая воздух из лёгких Марты. Она попыталась возразить, но горло сжалось, и вместо слов вырвался лишь слабый стон. Юная Марта наклонила голову, её длинные волосы, собранные в небрежный хвост, слегка колыхнулись, и она добавила:
– Ты живёшь тем, что принадлежит мне. Но это не навсегда.
Прежде чем Марта могла что-то сказать, юная версия растворилась, оставив после себя лишь лёгкий холод в воздухе. Но на стене, где она стояла, остался отпечаток её руки – тёмный, как след сажи, дрожащий, как мираж. Марта смотрела, затаив дыхание, пока отпечаток не растаял, словно его стёрло невидимое дыхание, и это исчезновение усилило её чувство утраты.
В этот момент дверь приоткрылась, и вошла Елена Кравец. Её лицо было бледнее обычного, а движения – резкими, как будто она боролась с собой. Она проверила монитор, избегая взгляда Марты, но пальцы её дрожали, касаясь голографического экрана планшета. Марта почувствовала, что давление нарастало – не только в её теле, но и в комнате, как перед грозой. Она собрала силы и хрипло выдавила:
– Что… происходит?
Елена замерла, её серые глаза расширились, и на мгновение она выглядела уязвимой. Затем, под давлением этого вопроса, она опустилась на стул рядом с кроватью и заговорила, её голос был низким, почти шёпотом:
– Вы были в эксперименте. После авиакатастрофы… «ТаймСинтез» проводила испытания. Они хотели перенести сознание во времени, но что-то пошло не так. Вы – результат. Но детали… я не знаю. Меня держат в неведении.
Марта почувствовала, как земля уходит из-под ног, хотя она и не могла двигаться. Авиакатастрофа? Эксперимент? Её разум метался, пытаясь ухватить обрывки памяти. Флешбэк накрыл её, как тяжёлая волна: жизнь до 18 лет. Она и Анна – неразлучны, как две половинки одного целого. Они гуляли по улицам, смеялись над шутками, которые никто другой не понимал, и делились снами под звёздами. Но были и странные моменты – сны о будущем, где она видела себя стареющей, но с лицом, которое не узнавала, и видения, где тени двигались сами по себе, шепча её имя. Анна всегда успокаивала её, говоря: