– Ты влюбился. Причем с первого взгляда, такое бывает? – он говорил спокойно, но на последнем предложении усмехнулся в своей манере, делая глоток кофе.
Я медленно поднял на него глаза. Он сказал это как факт, его голос был ровным, без смеха и упрёков.
– Ха-ха-ха, очень смешно, – хрипло отозвался я, но даже самому себе эти слова не прозвучали убедительно.
– Дом… брат, я вижу тебя насквозь, – Аллессио поставил кружку на стол и сложил руки на груди.
– Ты следишь за ней, – он наклонился чуть ближе и постучал казанками по папке, лежащей на столе.
– Ты следишь за ней не потому что проверяешь её из-за вопроса безопасности, а потому что боишься… боишься, что потеряешь её.
Я сжал челюсти. В груди неприятно заныло – словно он вытянул наружу то, что я так хочу отрицать. Брат был прав. Я думал о ней слишком часто, хотел знать, где она сейчас, даже если сам себе этого не признавал.
– Это временно, – сказал я, больше для себя, чем для него.
Я поднялся и подошел к окну, чувствуя, как напряжение внутри давит сильнее, чем боль в плече.
Манхэттен раскинулся подо мной, как на ладони. Небо сгустилось, тучи затянули горизонт, в воздухе витало напряжение приближающийся грозы. Первый раскат грома прокатился по городу, низкий, глухой, словно эхо моих собственных мыслей.
Интересно, а София боится грозы? Эта женщина проникла в мою жизнь, как эта гроза – внезапно, яростно, не спрашивая разрешения. Я пытался контролировать всё, как всегда. Контролировать её, себя, ситуацию. Но был ли у меня шанс?
За стеклом сверкнула молния. Я не отвёл взгляда. Брат сидел позади меня, и я чувствовал затылком его взгляд, который прожигал во мне дыру. Я закрыл глаза, но тут снова возникла она. Я остановлюсь одержим Софией. Как такое может быть? Я видел её впервые в жизни. Но её лицо всплыло в памяти слишком чётко, словно я мог дотянуться до этих черт даже сквозь расстояние.
Тонкая линия подбородка, нежные скулы, вздёрнутый носки, пухлые губы… Я слишком часто ловил себя на том, что думаю именно о них. Какие они на вкус? Её кожа… Я помню, как пальцы скользнули по её запястью, когда она зашивала мою рано, но она не придала этому значения. Она была сосредоточена на выполнении своей работы. На ощупь она была такая тёплая, нежная, чуть прохладная от волнения. Она была цвета светлой карамели, с лёгким золотистом оттенком, который особенно заметен, когда солнце касается её.