Закончилось всё это безумие только в восемь утра. Обойдя всех, кто выжил и теперь лежал в реанимации, я поплёлся в ординаторскую. Сейчас записи сделаю и домой. Спать буду сутки, не меньше. Всю ночь перед глазами мелькала рябь, но я на неё уже не обращал внимания.
Пока компьютер загружался, на секунду прикрыл глаза, и словно в чёрную дыру провалился.
Проснулся, словно от толчка. Подняв голову с рук, я, оказывается, уронил её во сне на стол, – я огляделся по сторонам, одновременно потирая затёкшую шею. Монитор компьютера оставался чёрным и не подавал признаков жизни. Как не наблюдалось этих самых признаков жизни в ординаторской, хотя, по идее, после такой ночки здесь, должно быть, достаточно людно.
Но, что меня поразило больше всего – это полумрак, стоящий за окном и, соответственно, в ординаторской. Хотя часы показывали, что уже давно утро.
Поднявшись, я подошёл к двери и выглянул в коридор, чтобы тут же нырнуть обратно. Коридор был пуст. Не было привычной утренней суеты. Не слонялись больные, не бегали медсёстры, не махали швабрами санитарки. А ещё было очень тихо. Просто нереально тихо. Почувствовав подступающую панику, из-за непонимания происходящего, я сел на диван, оглядывая пустую ординаторскую бессмысленным взглядом.
Появившуюся перед глазами рябь, я встретил, как родную. Вот только на этот раз, рябь была настолько интенсивной, что сквозь неё я не видел ничего вокруг. Вдобавок ко всему к ряби добавились яркие всполохи, которые постепенно сложились в слова.
Приветствую, игрок! Какой тип общения ты предпочитаешь: визуальный или акустический?
Что? От неожиданности я упал на спину, пытаясь отогнать от глаз навязчивую надпись, размахивая при этом руками. Что здесь происходит, вашу мать?!
Рябь и надпись продолжали маячить перед глазами и не собирались никуда исчезать. Более того, даже когда я закрыл глаза, надпись никуда не делась, словно транслировалась сразу на сетчатку, а то и передавалась непосредственно в зрительные бугры мозга, и я видел уже обработанную информацию. Минут пять я пытался от неё «отделаться»: закрывал глаза, вызывал любой другой образ, тупо отмахивался руками, но, в конце концов, сдался. Ладно, попробуем убрать её, сделав осознанный выбор из двух предложенных альтернатив:
– Акустическую, давай акустическую, – и добавил едва слышно, что для херни, засевшей в голове, было не принципиально, но немного успокаивало меня самого. – Лучше уж голоса в голове, чем муть перед глазами, из-за которой я больше ни хера вижу. С голосами, чего уж там, можно бродить и фиги воробьям показывать, главное – видеть этих самых воробьёв. А то что фиги, так я на пенсии уже официально и бесповоротно. Кому хочу, тому-то и показываю. Имею право, я свободная личность.