Он посмотрел на неё, словно видя впервые.
– Ел… – пробормотал он. – Кажется.
– Ты ничего не ел. Тарелки чистые.
– Но я же…
Он замолчал. Потому что во рту до сих пор был вкус супа. Он точно помнил, как ел его. Помнил, как держал ложку, как обжёг язык. Помнил даже, как Мэри поставила перед ним миску.
Но Мэри только что сказала, что не ставила.
А на столе действительно не было ничего.
– Пап, ты где был? – спросил Джош, вбегая на кухню. – Я слышал, как машина уезжала!
– Когда?
– Днём. Ты уехал!
– Нет, я был дома, – сказал Том. – Я не трогал машину.
– Но я слышал! Ты уехал и вернулся.
Эмили, стоявшая у раковины, нахмурилась.
– Я тоже слышала. Двигатель. Дверь хлопнула. Потом тишина.
– Я… – Том провёл рукой по лицу. – Я… был дома.
Но внутри шевельнулось что-то. Он помнил, как сидел за рулём. Как ехал по трассе, мимо поля. Как видел на обочине фигуру в тёмной куртке, стоящую неподвижно. И как потом повернул на поворот, который… не существует в их городе.
Он резко поднялся.
– Я сейчас, – бросил он и вышел.
Гараж встретил его тишиной. Машина стояла на месте. Пыль на капоте была снята, как будто её недавно протирали. А на колесах – свежая грязь. Влажная.
Он открыл дверь. Салон пах бензином. И чем-то ещё. Сладким. Тяжёлым. Не своим.
На пассажирском сиденье лежала салфетка. В смятом бумажном комке виднелось что-то похожее на… волосы. Длинные. Тёмные. Женские.
Том замер.
Он не возил никого. Не сегодня. Не вчера. Никогда.
– Чёрт, – прошептал он.
Закрыл дверь. Огляделся. В гараже было душно. Слишком душно. Как будто воздух оттуда не выходил.
Вернувшись в дом, он увидел Мэри. Та сидела на стуле, глядя в одну точку.
– Ты… – он сглотнул. – Я ездил сегодня в город?
Мэри медленно повернула голову.
– Ты был дома.
– Точно?
– Я тебя видела. Ты спал в кресле.
– Но машина…
– Ты был дома, – повторила она. Голос стал жёстким. Почти угрожающим.
Он открыл рот, но закрыл.
Что-то в её взгляде остановило любые вопросы.
Вечером он снова попытался вспомнить день. Лёжа в постели, глядя в потолок.
Были ли улицы? Был ли звук мотора? Была ли фигура на обочине?
Чем больше он старался, тем больше воспоминания размывались, как чернила в воде.
Оставалась только пустота.
И ощущение, что кто-то другой подсовывает ему новые картинки, которых не было.
– Том? – Мэри тронула его за плечо. – Ты не спишь?