– Откуда же мне знать? Вот например, я знаю, что хочет вон та пьяная компания, бредущая после ночного купания в ресторанчик с русским названием «Самовар», где все стены исписаны русскими буквами. Они хотят щей, пельменей, гречневой каши. Я знаю, что хочет, вон та молодая, пьяная и замужняя женщина, позволяющая целовать турчонку свою обнаженную грудь и неподозревающая, что они не одни на пляже. Она устала быть сильной в своей семье и хочет вкусить слово Измена, поддавшись на лесть красиво лживых слов на изломанном русском, дабы, вернувшись, вновь стать сильной.
– Не то. Это все не то…
– Скажи, а зачем ты приехал? Чтобы, ругая себя, прийти к тому отелю, где был впервые с семьей? Или, чтобы не замечая женских доступных взглядов, прокручивать дни, часы и минуты тех далеких, но счастливых лет?
– Вероятно, чтобы побыть одному.
– Не обманывай себя. И что же тебе сейчас хочется?
– Обнять дочку.
– Можешь не продолжать.
– И я знаю, что это первая и последняя поездка в иноземное одиночество. И уже скоро с дочкой мы объедем весь мир и уже никогда не вернемся в этот город и в те года.
– Не обманывай себя. Ты будешь возвращаться и монотонно задавать одни и те же вопросы, на которые у тебя нет ответа.
…Средь рубленных очертаний гор и чёрной смоли моря, под бескрайним покрывалом звезд и шелестом волн, несущих сплетни пляжной гальке в бессоннице бархатного сезона, сидели двое – Прошлое и Настоящее.
На паперти увидел я нищенку – старушку, просящую милость. Я запомнил ее глаза – цепкие, колючие, словно хотела она увидеть, что у человека в душе творится.
– Помолись за моих дедов да бабушек, – и денежка упала из ладони в ее костлявую руку.
– Спасибо, милок, – прошамкала старуха губами. – А сам-то верить собираешься иль думаешь, что денежкой и свечами душу свою спасешь? Ну это я так к слову… Сама грешна, чтобы других наставлять… Возьми вот.
– Что это? – спросил я, принимая сверток, завернутый в серую тряпку.
– Это подарочек от меня к рождеству. Ведь ты ж с приятелями своими на охоту собрался, а там глядишь и ворожбой рождественской займетесь, вместо того, чтобы зверушек убивать.
– А откуда ты знаешь про друзей да охоту?
– Просто знаю, вот только запомни: ворожбой рождественской лучше в убежище бесов заняться. А теперь ступай прочь.
Охотничья сторожка, затерянная средь бескрайнего леса, освещена керосиновой лампой, а за окном в ночном лесу поскрипывали от мороза ели и разговоры накануне Рождества за длинным деревянным столом.