Парень не догадывался, что сзади с неистовой силой мчится возмездие. Оно крепко сжимало рукоять ножа, а холодный металл словно отзывался на бушующую ярость.
Дистанция между ними стремительно сокращалась. Лысый, презрительно усмехнувшись, мысленно смаковал момент, как разрубает юношу от уха до пупка. Он заорал, и острие ножа засвистело в воздухе, направляясь к своей цели.
Но удар оказался встречен молниеносным ответным выпадом. Парень, с ловкостью кошки, вывернулся и схватился за кисть, держащую нож.
Дима открыл глаза и лицо его в миг побледнело.
– Н-но как? – судорожно спросил он, пытаясь вырваться из хватки.
Парень не ответил. Лишь, одним резким движением выхватил нож из руки противника и рассек воздух. Три пальца правой руки отделились от ладони и полетели над их головами, оставляя кровавый след.
Дима рухнул на землю, пронзительно заорав на весь двор. Рядом поочередно упали безымянный, средний и указательный пальцы.
Из глубины улочки раздался истерический крик:
– Стой! – девушка с огненно-рыжими волосами подбегала к месту расправы. – Не надо, хва…
Но тигр уже потерял сознание и больше ничего не слышал.
***
За окном раздавались звонкие голоса детей. Они образовали широкий круг, ловко перебрасывая мяч друг другу. Цель – попасть в водящего, который неуклюже пытался уклониться от летящего снаряда.
– Попал, попал! – радостно кричал кто-то из играющих.
– Это майку задело! – возразил другой.
– Меняйтесь, теперь он на середину!
Дима угрюмо наблюдал за этой живой картиной сквозь мутное стекло больничного окна. Старый вентилятор в углу старательно крутил лопасти, но развеивал лишь жаркий, душный воздух. Рядом раздражающе жужжали мухи, словно подчёркивая тягостную атмосферу. В палате царил полумрак, лишь слабый луч солнца проникал сквозь занавески, окрашивая пыль в золотисто-серый цвет.
Наконец тоскливую тишину нарушил знакомый голос:
– Привет, придурок!
В дверях стоял Максим, с небольшим черным пакетом в руках. Его лицо светилось привычной улыбкой, но глаза были полны беспокойства.
– Привет, – холодно откликнулся Дима, не сдвинувшись с места.
– Дай хоть взглянуть то.
Больной поднял вверх перебинтованную культяпку, где красовались лишь два пальца по бокам.
– Жесть… Хорошо еще не шею рубанул, – морщась заметил друг. – Можно сказать повезло.
– Понимаешь ли, я любил эти пальцы.