Там такое творилось три дня, что не осталось ничего живого во мне! Горы трупов!
Но с начала, мой друг.
Той ночью я увидела в окно толпу вдалеке, услышала приближающийся шум. Я успела только поднять сонных детей и схватила дорожную сумку, которую готовила для этого случая. Даже не верила до конца, что она может пригодиться!
Когда выбежали на улицу, нас не успели увидеть, и мы пошли в дом лавочника, там всё было решено, его жена взяла с меня двадцать тысяч золотом. Она нас укрыла, а тем людям сказала, что это дети её покойного брата. Я отсиживалась в погребе.
Когда обыскивали дом, я так испугалась, что залезла в бочку с солёными огурцами. Только молила Бога, чтобы детей не тронули. Эта женщина дала нам лохмотья, чтобы нас не раскрыли.
Через три дня, когда всё стихло, я рискнула выйти на улицу. То, что я там увидела, – это ужас! Трупы, горы трупов! Весь город! Стоял смрад, собаки ели эти трупы. Двери и окна зданий все сломаны, кучи мусора.
Я решила сходить в квартиру, надеясь там найти Николя. Вся наша квартира представляла свалку. Всё разбито и разломано, посередине залы тлел остаток костра, они жгли мебель и книги. Испражнялись прямо на полу! Всё, что не смогли вынести, сломали.
Я пыталась заходить в другие квартиры, никого живых не нашла: они убили всех, добивали даже раненых.
Потом нам нашли чьи-то документы, нас ночью вывезли в телеге за город. Я ничего с собой взять не смогла – только удалось спрятать часть денег и драгоценностей в белье.
Я до сих пор не слышала о Николя. Мы тогда ещё условились, что поедем к Мишель, если что-то случится и надо будет ехать. Молю Бога только, что он где-то в Москве: или у друзей, раненый и не может писать, или по причине службы. Боюсь думать самое страшное.
Как быть дальше, не представляю. Прости, мой милый друг, за дурные вести, целуй от меня детей, поклон Борису Алексеевичу.
Пиши, моя дорогая, твои письма согреют мою больную душу.
Любящая тебя Ирэн».
В оцепенении от прочитанного Ивонн просидела ещё довольно долго. Очнулась от звуков с улицы, по которым поняла, что бабушка вернулась домой. Она впопыхах вернула письма на место, задвинула шкатулку под кровать и выбежала из комнаты, решив, что обязательно ещё вернётся к этому чтению.
Теперь Ивонн должна была знать всё, что скрывала от неё бабушка.