Я ушла на речку как обычно, в семь утра, а когда вернулась, на пороге меня уже ждала она, в её взгляде, как мне показалось, читалась ярость по меньшей мере.
– Где шлялась? – спросила она сквозь зубы.
– Да как обычно, на речке была, мам. – я не понимала в чём дело на этот раз, ведь на дворе лето, никакой учёбы, да и на речку я ходила при любой удобной возможности.
– На речку она ходила, как же … а я одна на огороде корячиться должна? Кобыла уже такая здоровая, а помощи ноль, шляешься не понять где!
Я не стала ничего отвечать, знала, что у неё бывают такие вот приступы агрессии. Может, встала не с той ноги, может соседи с утра уже настроение испортили. Бог его знает. Я привыкла. С раннего детства я училась понимать в каком настроении она приходит домой, чего от нее ждать и буду ли я виновата сегодня в том, что картошка на рынке подорожала, а тётя Галя с соседнего дома как-то криво-косо на неё посмотрела. Спустя время я научилась определять её настроение по шагам, по звуку поставленных на пол пакетов, даже просто по взгляду. Редко я видела её в хорошем настроении, чаще всего она была замкнута, ворчала и обвиняла всех вокруг в несправедливости этого мира, особенно меня, ведь я, как она говорила, «корень всех её бед». Не скажу, что она не любила меня. Любила, наверное, по-своему, в глубине души, а может, просто чувствовала ответственность и не более. Я всегда была одета, обута, накормлена, но что до объятий, совместных прогулок, чтения перед сном, ласковых слов, увы … этого мне не доставалось. Мама считала, что итак всё делает для меня и я должна быть ей за это благодарна.
Я и была благодарна, ведь любила её, любила так сильно, как способен любить ребёнок.
Пройдя мимо неё с опущенной головой в свою комнату, я надеялась, что она переключит свой гнев на что-нибудь другое, но нет, её только сильнее разозлил мой "игнор" …
– Я со стеной разговариваю? – рявкнула она и кинулась в мою сторону. Она налетела на меня как сумасшедшая и схватила за волосы, тряхнув голову, толкнула на пол. Когда я упала и посмотрела на неё с ужасом, глазами, полными слёз, мама лишь небрежно взглянула на меня, мол «сама довела до этого» и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Внутри было миллион вопросов, был страх, была обида на себя, на неё, но в тоже время и стыд. Ведь я действительно считала, что виновата перед мамой, она никогда прежде не подымала руку на меня, ну а тут что скажешь? Видимо, я сделала что-то действительно ужасное. Не будет же просто так мама обижать своего ребёнка, мама же любит, мама только за дело будет ругать или бить … думала я в восемь лет.