Лена нерешительно сняла махонькую туфельку, которую Димыч
повертел в руках с немым восхищением – такую и Золушка не
отказалась бы примерить! Сунул в карман джинсов эту поразительную
обувку и тут же убежал. А Лена с такой благодарностью приняла ещё
несколько мотков для вязания, что мне стыдно стало, и я как-то
вовремя вспомнила о закупленных фруктах.
Новое потрясение. Если от чая с булочками она опять отказалась,
то при виде фруктов чуть не расплакалась. Так что, благодаря
перерыву, я успела до прихода Димки сбегать ещё за фруктами и
минералкой, на время своего отсутствия закрыв таинственную беглянку
на ключ в помещении магазина… Выяснилось, что есть и пить Лена
может только эти продукты.
… А как не страшиться? Она однажды уже попала – и ужасно.
Сбежала из дома, принадлежавшего притаившемуся в этом мире
приживале, который командовал чуть ли не армией таких же, как он.
Он часто перед ней хвастался, что нашёл свой путь, свой портал
сюда, и перевёл своих сородичей и нужных знакомых за
собой.
Сбежать было легко – в первый-то раз, когда все решили, что
она в незнакомом мире не сумеет сориентироваться и заблудится. В
общем-то, так и было. Из квартиры она выскользнула, когда
Пантелеймон (он обожал такие звучные имена!) засел со своими
подельниками в личном кабинете. Прислуга в это время копалась на
кухне – все три женщины из своих, приживал. Её, Лену, они ни во что
не ставили. Здесь, в этом мире, они смотрели на неё, как и
мужчины, – только как на вещественную ценность. Приставленные
к ней ухаживать за нею и выполнять все её пожелания в этом доме,
чаще, оставаясь в одиночестве, они собирались в её комнате вместе и
пытались надавить на неё… Пантелеймон однажды вошёл в комнату,
когда все три визжали на Лену, пытаясь вывести её из покоя. Как он
орал на них! Но заменить другими, при его деньгах даже
обычными людьми, даже не подумал.
И, когда она сбежала, первое, что пришло на ум: она больше
не будет испытывать того мучения с требованиями.
Побег Лена задумала после обеда. Пантелеймон привычно уехал
по делам, как он говорил. С ним его подельники – часто её личные
телохранители, которых правильней было бы назвать
охранниками.
Сначала, удивляясь самой себе, Лена крадучись вышла из
квартиры Пантелеймона. Оказавшись на лестничной площадке, она, тая
дыхание, закрыла входную дверь, стараясь, чтобы та не стукнула.
Затем с минуту, наверное, недоверчиво смотрела на эту дверь,
изумляясь, что никто не бежит к ней с криками. И только потом
поверила, что побег прошёл удачно. Побег из квартиры. Но надо
спуститься по лестницам (лифта она боялась) – и что дальше? Что
ждёт её на улице? Призрачная надежда, что в городе её увидит
здешний Зрячий! Она помнила, что он должен быть здесь! Единственная
надежда…