– Ты и без того мальчишка, – проворчал Батутин, не двигаясь с места.
Ильин, заметив, что одинок в своей бурной радости, и затея его не вдохновляет на действия, перестал шуметь и просто упал в снег лицом к небу. Широко раскинув руки, он запустил голые пальцы сквозь пробитый наст в обжигающее тело зимы. Небо было прямо над ним, огромное, яркое. Он смотрел в него и видел обрывки своей жизни, которая была так туго набита событиями, что незаметно разошлась по швам, и всё её содержимое выпало в мир, перепуталось с ним и составило одно целое. Этот мир ему хотелось знать от и до, заглянуть в каждый тайник, сорвать всякий занавес. Хотелось всегда, но не сейчас… Если бы не пальцы, забытые в снегу и настойчиво напомнившие о себе, он пролежал бы ещё бог весть сколько, покинутый самим собой. Нехотя он всё же поднялся, и, не отряхиваясь, побрёл к саням.
– Пройдёмся вперёд, – оставляя нагретое место, предложил Андрей Васильевич. – Ходьба – дело полезное.
Он крепко взял Ильина за руку и почти потащил его вперёд по дороге.
– Я поговорить с тобой хочу, а кучеру не доверяю, – тихо произнёс Батутин, продолжая идти.
– Опять твои причуды, Андрюша, – Ильин обогнал друга, чтобы вглядеться в лицо, недавно выражавшее радость.
– Да какие уж причуды! У нас, Миша, в последние месяцы много чего изменилось[3], – Батутин снова взял друга за руку и повёл дальше от саней.
– Читал я в газетах.
– Читал! Бенкендорф, от которого ты письмо получил, имеет виды только на тех, кто, по его мнению, так или иначе, причастен к какому-либо подозрительному делу. А Шале, этот избалованный аристократишка, далёк от политики, как ты от женитьбы. И если он согласился передать письмо Бенкендорфа, то трудно представить, каким географическим открытием ты их заинтриговал…
– Надо же, – Михаил Иванович покачал головой. – Маркиз показался мне вполне милым человеком. Даже его капризы и ребячество не портили моего впечатления о нём. Кстати, он говорил, что письмо от Бенкендорфа взялся передать лишь потому, что у него были свои дела в Лионе.
– Может, и были. Я едва выволок тебя сюда, пока ты там не наговорил чего лишнего.
– Лишнего?
– Ну, мало ли… Внимательные уши сейчас повсюду.
Ильин остановился, и, сняв шапку, взъерошил волосы.
– С вами не соскучишься…
– А с вами? Если б не князь Артемьев, я бы не успел тебя предупредить. Только и с князем нужно быть теперь осторожным, – Батутин почему-то оглянулся. – Воспитанник Петровича уже в звании полковника, состоит флигель-адъютантом в Свите его императорского величества. Пользуется особым доверием государя.