– Это ты смердам голову дури, а мне не болтай.
– Что ж ты, не веришь, будто батюшка мой на дочери владыки морей женился?
– Эта дочь в Стекольне калачами торговала да бельё стирала гостям заморским. Отец мой сказывал, видал её там. Так-то вот.
Савелий побагровел, вскочил, разобиженный, но Ядрей успокоил, пробурчал укоризненно:
– До Камня ещё не дошли, а уже в горло друг другу вцепиться готовы.
Яков лишь ухмыльнулся, а Савелий зарычал озлобленно, схватил шапку и был таков.
Хрустели под ногами сухие ветки, потрескивала схваченная морозцем земля. Луна пряталась за тучами, призрачные громады беломошника надвигались с трёх сторон адовым воинством, а с четвёртой, там, где текла река, меж мохнатых, заросших лишайником, стволов пихты и ели проглядывала тёмная тягучая бездна, сталью рассекавшая сосновое безбрежье. В пермяцких домах и скотниках мерцали лучины, из одной избы гремела разудалая песня, слышались удары сапог по дощатому полу и громкий гогот:
Как поедем, жёнушка, в город торговать,
Как купим, жёнушка, курочку тебе.
А курочка по сеням трай-рай-рай,
Кричит: «Куда, куда, куда!».
Как поедем, жёнушка, в город торговать,
Как купим, жёнушка, уточку себе.
А уточка тах-тах-тах,
А курочка по сеням трай-рай-рай
Кричит: «Куда, куда, куда!».
Худо стало Савелию, тяжко на душе. Как ни крути, а постоять за мать он не сумел. Надо было плюнуть Якову в его лоснящуюся рожу – не осмелился, сробел. Всё ж таки – боярин, наследник великого рода. Против такого не попрёшь, будь ты хоть трижды порослью хозяина морских глубин. Или всё же попрёшь? Может, не стоило сдерживаться, пускай его утрётся? Савелий задрожал от гнева. Редко доводилось ему встречать человека, который не трясся при одном упоминании водяного. А тут не только не трясся, а даже напротив, насмехался, бесчестил его мать и отца. Как можно такое стерпеть? Савка замялся, раздумывая, не вернуться ли в избу, да тут кто-то окликнул его:
– Савелий, что стоишь как истукан? Будто и не озяб?
К нему, смеясь в редкую бородёнку, приближался Сбыслав – сосед по Ярышевой улице. А за Сбыславом, чавкая сапогами по мёрзлой грязи, шли смерды – все при мечах и в шлемах. Как видно, Сбышек решил не искушать судьбу и велел холопам быть при оружии.
– Где воевода? – спросил купец, подходя к Савелию.
Был он старше его лет на пятнадцать и потому держался немного свысока, хоть и дружелюбно.