– Кто ты такая? – спросила София.
Ответа и тут не последовало, однако София на мгновение растерялась, не уверенная в том, кто из них задал вопрос: то ли она сама, то ли ее отражение.
– Ты – это я, – сказала София, ткнув пальцем в нос двойника.
Снова не получив ответа, она склонила голову набок и прибавила:
– А я – это ты.
София Амуннсен не всегда бывала довольна своей внешностью. Хотя ей часто делали комплименты по поводу красивых миндалевидных глаз, она знала, что у нее великоват рот и коротковат нос и что комплиментами ее просто пытаются утешить. Да и уши почти вплотную прилегали к глазам. Впрочем, больше всего неприятностей доставляли Софии прямые черные волосы, с которыми при всем желании нельзя было ничего поделать. Отец иногда, гладя дочку по голове, вспоминал прелюдию Клода Дебюсси и называл Софию «девушкой с волосами цвета льна». Хорошо отцу шутить: не он всю жизнь мучается с жесткими прядями, которые не берут ни лак, ни гель.
Временами София казалась себе чуть ли не уродиной. Мама как-то обмолвилась о тяжелых родах – может, дело в этом? Однако неужели внешность человека определяется в момент рождения?
Все-таки странно, что София не знает, кто она такая. И глупо, что ей не дали распорядиться своим внешним видом. Наружность свалилась на нее с неба. Друзей своих она, возможно, и выбирает, но себя она явно не выбирала. Даже то, что София родилась человеком, не было ее собственным выбором.
И вообще: что такое человек?
София опять подняла взгляд на девочку в зеркале.
– Пойду учить природоведение, – извиняющимся тоном сказала она и мигом очутилась в прихожей.
«Нет, – подумала София, – лучше сначала в сад».
И, ногой выставив кота на крыльцо, прикрыла за собой входную дверь.
София застыла на гравийной дорожке, сжимая в руке таинственное письмо, – и вдруг почувствовала себя куклой, ожившей по мановению волшебной палочки.
Все-таки здорово, что она попала в этот мир и с ней стали происходить необыкновенные приключения…
Шер-Хан легко перепрыгнул через дорожку и исчез в зарослях красной смородины. Вот уж кто не задавался вопросами о своем существовании и был не ожившей куклой, а более чем живым котом – начиная от белых усов и кончая извивами блестящего хвоста. Шер-Хан тоже гулял в саду, однако вряд ли представлял это себе так, как делала София.