А дальше экспромты двинули косяком.
Как-то очень вальяжно и одновременно озабоченно вышел на сцену Натан Ренцел с гитарой – будто хотел объявить о неожиданном перерыве. Но объявил другое:
– Предки мои были из России. И потому бессмертный романс этот дошёл до меня на русском. Так и спою. Как дошёл…
И запел «Очи чёрные» – густым сверхмужественным басом. И глядел неотрывно на Лу-у, сидевшую во втором ряду. Будто для неё одной пел. Хотя и знал, разумеется, что ни слова она не понимает.
Впрочем, рядом сидели и Света, и Нея – обе тоже с чёрными очами. Поди разбери!..
– Ну, Нат меня достал! – тихо, но азартно произнесла мама, сидевшая рядом со мной, выбралась в проход, легко взбежала на сцену и исчезла за сдвинутым вбок занавесом.
За электронным пиано на сцене в это время Ружена Мусамба, программистка из нашей киберлаборатории, наигрывала собственного сочинения «Конголезские напевы». И среди африканских взрывных эскапад мелькали у неё отчётливые – грустные и напевные! – шопеновские ноты. Как следы органичного слияния в её душе музыки обеих родин – Конго и Польши. В Варшаве родилась, на берегах Конго училась и оттуда махнула в «Малахит». А потом уж попала в экипаж «Риты-2»…
Вслед за Руженой у пиано как-то почти незаметно оказалась Розита, легко пробежала пальцами по клавишам, и знакомая старинная мелодия вдруг выпорхнула в зал. А на сцене уже стояла мама и вполне прилично – с моей, понятно, точки зрения! – пела на еврейском языке «Тум, балалайка, шпиль, балалайка!» Такую же, в общем-то, древность, как и «Очи чёрные».
Это был почти сверхэкспромт. Зал понял. Аплодировали маме долго.
– Откуда у тебя такое блестящее знание еврейского языка? – спросил я маму, когда она вернулась на место.
– Я его совсем не знаю. – Мама пожала плечами.
– А «Балалайка»?
– Это с Антарктиды. Мы там много чего пели. Такой же был молодёжный интернационал. Как здесь.
На сцене проникновенно пел протяжную турецкую песню Омар Кемаль, а возле меня стояла Розита и шептала:
– Эрнесто ногу подвернул. Ты не можешь заменить его в «байле»?
– С чего вдруг?
– С того, что у тебя получается.
– Эрнесто с чего ногу подвернул?
– Он сам не свой. Его сегодня в Совет выбрали. Он не хотел. Говорит, это будет мешать работе.
– Вместо кого выбрали?
– Вместо Вебера… Так ты пойдёшь на сцену?
– Только безо всяких переодеваний!