Меня потрясло то, насколько схожи мироощущения мое и человека с другого конца света. И еще меня потрясло то, насколько красивое сердце у девушки, в которую я влюбился. Общаясь с ней, я почувствовал, что ее сердце даже прекраснее телесной оболочки. Красива ее душа, а тело – лишь внешнее отражение внутренней красоты.
Вскоре наше уединение было нарушено внезапным вторжением. К нам присоединился француз по имени Филипп. Это один из завсегдатаев Арамболя, болтающихся здесь без всякого занятия каждый сезон. Каждый из них считает себя мудрецом и учителем жизни. В сущности, они милые и безобидные ребята. Только совсем уж бесхребетные. Много курят и лопают всякой наркоты, от чего становятся слишком «размазанными». Француз был одет в какие-то индийские тряпки, а голову его украшал настоящий тюрбан.
Конкурента во французе не чувствовалось, так что в этом отношении я был спокоен. Не может такой доходяга претендовать на место рядом с такой красавицей, как Арчена! Но раздражало то, что он отлично болтает по-английски и, в отличие от меня, может легко объясняться с Арченой на любые темы. Момент представления друг друга оказался для нас очень забавным.
– Как тебя зовут? – спросил француз.
– Махараджа, – ответил я.
Француз сделал очень удивленное лицо.
– А как тебя зовут? – в свою очередь, из вежливости спросил я.
– Махараджа – это мое имя! – ответил француз.
«Ну вот встретились два идиота, – подумал я, – один – русский, другой – француз, и оба – Махараджи!».
На этом наше общение с псевдодвойником было закончено. Француз обратил все внимание и все улыбки на своем морщинистом и скукоженном от бесконечного курения лице к Арчене. Улыбался он правда до ушей! Но это явно никого тут не трогало.
Однако в появлении француза был и свой плюс. Он угостил нас джойнтом, а затем еще одним. Джойнты сняли напряжение и дали новый импульс нашим беседам. Я разговаривал только с Арченой, всем своим видом давая понять, что француз здесь лишний, и мы лишь ждем, когда он уйдет. Удивительно, но в Арчене я внутренне чувствовал солидарность со своим желанием.
Француз наше неприятие отказывался чувствовать наотрез весьма долго, часа два. Мне он надоел за эти два часа на всю оставшуюся жизнь. Теперь мы всякий раз смеемся с Арченой, когда встречаем его в Гоа. А происходит это довольно часто.