— Великими люди были в делах, но в вере слабы, — вопрос мальчика
был, можно сказать, каноническим, его задавал каждый будущий Страж.
Как и мой ответ. — Мы же Врага разим не оружием, а верою и
молитвой. Граничник выходит на бой вооруженный технологиями, но
побеждает именем Господа.
— Ну это-то понятно!
Сколько я таких разговоров провел — не счесть. Сперва рассказы о
прошлом, о величии, предшествующем концу. Затем закономерные
сомнения детей. Ответы на вопросы. Снова сомнения, мои контрдоводы
и доказательства. А потом история подлинного падения человеческой
цивилизации, а не того, что в усеченном виде дается факультативно
вместе с изучением Священного писания.
— Остановимся на отдых, я тебе покажу кое-что.
— Что? — тут же заинтересовался Стефан.
— Видео.
— У тебя есть видео! — кажется, он умудрился подпрыгнуть в седле
байка. — Настоящее?
— Настоящее, — я не стал добавлять, что это не развлекательные
картинки на церковную тематику, которые им крутят по церквям и
приходам в воскресные дни. И что ему вряд ли понравится смотреть на
события трехсотлетней давности, как будто он стал одним из
свидетелей конца цивилизации.
— А про что там? Про корабли, которые за твердь летают?
— И про них тоже.
Корабли там были, да. Красивые, сверкающие — настоящие памятники
гению человека. И другие — взрывающиеся, горящие, кувыркающиеся
мертвыми кусками металла в холодной пустоте космоса. И скрюченные
людские фигурки, как крошки от хлеба, кружащиеся вокруг них…
Открывающиеся по всем планетам и космическим станциям Разломы, орды
демонов, реки крови, горы мертвых человеческих тел. Огромные
города, превратившиеся в ловушки для миллионов людей…
Вообще-то рекомендуется показывать настоящую историю
человечества на втором году обучения, когда психика кадетов уже
подготовлена к принятию правды. Перед этим так же ставят гипноблок
на три последующих года, чтобы они не могли никому о ней
рассказать. Потом он уже не требуется — к моменту выпуска молодые
Стражи уже прекрасно понимают, о чем говорить допустимо, а о чем
лучше молчать даже с матерью.
Но правила работают в обычных условиях. А в нештатных и
поступать приходится сообразно. Так что на ближайшем привале я,
тщательно контролируя процесс, передам картинки ужасного прошлого в
мозг моего воспитанника. И буду следить, чтобы сердце его не
разорвалось от ужаса. Впрочем, вряд ли ему это грозит — один раз в
жизни он это потрясение уже испытал.