Особи его расы умели пробуждать в людях запредельные ощущения во время создания связи. Так и сейчас. Он пил её радость и вожделение, лёгкую влюблённость и желание принадлежать ему. Он пил энергию её счастья и... разочаровывался.
Не альва. Бездна! Она НЕ Альва!
Эта девушка не давала ему должного насыщения. Он пил её, но не получал удовольствия, как невозможно его получить, питаясь суррогатами и заменителями в ущерб натуральным продуктам. Всё равно что сравнивать сахар и мёд, всё равно что использовать подделку вместо оригинала.
Как он мог так обмануться? Ведь она казалась такой живой, настоящей в момент их первой встречи! Уже не заботясь об альве, он быстрее задвигался, чтобы завершить начатое. Глаза Валерии слишком быстро наполнились страхом. Её руки упёрлись ему в грудь, пытаясь оттолкнуть.
— Прошу тебя... — захрипела девушка. — Остановись... Мне что-то нехорошо...
Но теперь это было не важно. Не обращая внимания на её сдавленные стоны, он продолжал насыщение. Утолял жажду, быстро впитывая в себя тягучий поток жизненных сил, в котором совсем не осталось страсти, но уже плескался неуправляемый страх. Он выпьет её до дна и убьёт. Так отблагодарит за влюблённость и не позволит мучиться от разрыва с ним, как мучаются наркоманки без дозы. Хотя бы так.
Мучительно-сладкая волна пробежала по телу девушки сразу после его оргазма, заставляя её содрогаться в резких конвульсиях. Силы Валерии кончились.
Она уже умирала, когда он встал, с присущим хладнокровием привёл себя в порядок. Оделся, снова никуда не спеша. С явным сожалением бросил последний взгляд на белое тело девушки. Алые простыни усиливали контраст, заставив его поморщиться. Он по-настоящему хотел, чтобы именно эта особь оказалась альвой.
Через пять минут вышел из подъезда в небольшой, ухоженный дворик. Ветер донёс до него запах цветущих кустарников, растущих неподалёку. Запрокинул голову, потом осмотрелся. Что ж, время продолжить охоту.
— Дяденька, глядите, какой красивый у меня Барсик!
Маленькая белокурая девочка подскочила прямо к нему, протягивая рыжего котёнка. Шерсть на нём тут же взъерошилась. Он зашипел, растопырил лапки, выпуская острые когти, и уже через несколько мгновений вырвался из рук ребёнка, безжалостно расцарапывая тонкую, нежную кожу.
— Ай!
Сладкий, почти неуловимый аромат её боли и страха опалил его, заставив на миг закрыть глаза от изумления и собраться с мыслями. Он быстро присел на корточки и ласково попросил: