- Вы не солдаты, - процедил тот, - а самые обычные грабители.
Лезвие приподнялось и упёрлось в щёку, выпуская алую каплю:
- Не скажи! Разве грабители не поубивали бы вас всех?
-А вы что делаете? Оставите нас без еды, так потом всё одно подыхать!
- Новой запасёте, - махнул рукой солдат, без опаски поворачиваясь спиной к избитым мужикам. – Лиса!!!
Второй, косоглазый, шлёпнул подливавшую ему пива девушку, уже понадеявшуюся, что на этот раз осталась без пристального внимания, заставил опуститься к себе на колено:
- А что это вы такие неприветливые? Хмурые какие-то, неулыбчивые. Разве ублажить дорогого гостя – не первая забота хозяйки?
Девушка зажмурилась, сдерживая слёзы, и закусила губу, не отвечая, но и не пытаясь бежать.
Наёмники согласно ухнули:
- Да кто их спрашивает?
- За волосы и на лавку!
- Кот из дома – мыши в пляс! Нынче мы хозяева Ноктис де Сол! Как у вас с правом первой ночи-то?
Пальцы сами сжали воздух у бедра – там, где всегда находилась рукоять отцовского меча, что отобрали во дворце, заставив проявить навязанное уважение.
- И где же защитники твоего замка, а, лорд? – девушка высунула любопытный нос дальше, чем следует, за что тут же получила по нему щелчок.
- Не вернулись, - кратко буркнул я в ответ, стискивая зубы и отгоняя самую простую и логичную мысль: Рикмас и не думал отпускать их живыми.
Бри коснулась моего плеча:
- Мы ничего не сможем сделать. Солдат здесь не меньше десятка. Пойдём.
- И бросим вверенных мне людей? – я идиот. Это действительно не лечится. Десять воинов при арбалетах, клинках и пиках и лорд с ведьмой, вооружённые непомерной гордостью и премерзким характером соответственно. Но оставить паршивцев безнаказанными – выше моих сил. – Стой здесь. Если я попадусь, дождись, пока уляжется шум, и улепётывай. – и осторожно двинулся вперёд, выглянул из-за угла сарая.
- Как скажешь, милый! – согласилась Бри. Слишком покорно, чтобы не соврать, но тогда я об этом не думал.
Думал я о другом: о толпе военных, расположившихся в деревне… в моей деревне, как у себя дома. Даже не скрывались, как те, что шныряли вдоль стен, пока я заливал вином потерю сестры. Пили, ели, объедали моих людей, не давали вспахивать поля, которые бы кормили их следующую зиму, требовали развлечений, избивали мужчин, тискали девок, не имеющих сил сопротивляться, напуганных, не понимающих, что происходит, считающих, что я бросил их без помощи и присмотра…