Ты озаряла, предвещая сердцу
Такую радость, что оно пускалось
Едва ль не в пляс – так к тяжкому труду
Сей жизни мы вначале приступаем
Как к танцу иль игре. Но лишь тебя,
Любовь, приметил я, как рок вмешался,
Разрушив всё. Очам моим остались
Одни лишь слезы. Если на заре
У берегов веселых, где на солнце
Сияют ветлы, хижины, холмы,
Мелькнет лицо селянки молодой,
Иль летней ночью путника встречаю,
Бредущего на огонек, иль слышу
Той, что, за долгий день не утомилась
И за полночь над прялкою сидит,
Напевы плавные, – воспрянет вдруг
И затрепещет каменное сердце,
Но чрез мгновение железным станет.
Нет, нежность не живет в душе моей.
О ты, луна, в чьих медленных лучах
Танцуют зайцы на лесных полянах
(Наутро след не разберет охотник
И отойдет ни с чем). Здравствуй, благая
Ночей царица! Твой холодный луч
Сходил в овраги, сумрачные чащи,
Развалины, блестел, предупреждая,
На острие клинка, когда разбойник,
Заслышав скрип колес и конский топот,
Бросался с криком, леденящим кровь,
На путников усталых. Среди улиц
Ночного города встречала ты
Повесу, что преследуя упорно
Тень вожделенную, вдоль темных стен
Всё крался, словно тать, пугаясь окон
Светящихся, балконов и террас
Открытых. Сколько раз твой белый свет
Помехой был ему! Твои лучи
Враждебны злу, а мне всегда подругой
Была ты и склонялась благодушно
Над берегами этими, холмами
Счастливыми, просторами лугов.
И я, хоть и невинен был, но тоже
Порой корил тебя, когда прохожим
Меня ты выдавала невзначай.
Теперь хвалю всегда: средь облаков ли
Плывешь ладьей, иль светлая с полей
Надмирных смотришь на людское горе.
Не раз еще меня увидишь здесь:
В лесах брожу ли, на лугу ль уснувшем
Сижу средь тихих трав; дыханье слышу
Свое и сердце – и уже доволен.