Какое счастье стоять под душем. Если б еще можно было и не думать.
Бар был почти что пуст, только пара бутылок «мартини» и коньяк. Он вынул, поставил на стол бутылку коньяка 2231 года. Кто бы мог подумать. Двести пятьдесят лет с лишним. Только в бутылке, насколько он читал, ни коньяк, ни вино уже не доходят (это так называется, кажется). Первая рюмка показалась благодатной.
– Леб. – У раскрытого окна его гостиной стояла Мария. – Как дела?
– Всё в порядке, – усмехнулся Глеб.
– Я, – Глеб обратил внимание, она называла себя не в третьем лице как утром, а в первом. – Я с работы.
– Что?
– Из лаборатории.
– Зайди ко мне.
– Зачем?
– Будем есть пудинг.
Глеб вспомнил про тот утренний, что так и не пошел за завтраком.
– Кем ты работаешь? – Глеб поставил перед ней огромной кусок пудинга и налил ей чаю.
– Подопытным кроликом.
Глеб не сразу сообразил, что она шутит. И почему тогда на станции сомневаются насчет того, что она гомо сапиенс?
– Меня исследуют. – Мария наслаждалась пудингом. – Берут анализы.
– А опыты с тобой проводят? – вкрадчиво спросил Глеб.
– Это было бы негуманно.
Глеб не понял, она говорит, что думает или ее подучили отвечать так. От создателей мира безраздельного Добра можно было ожидать всего.
– Тебе нравится пудинг? – Глеб решил сменить тему.
– Да. Это лучше, чем падаль.
Глеб поперхнулся своим куском.
– Чему тебя учат здесь? – спросил Глеб.
– Всему. Ульри (надо понимать, что это Ульрика) и Мэгги разработали для меня программу (в последнем слове только одна ошибка).
– Ты кушай, кушай.
Глеб положил ей еще кусок. Мария встала, налила в чашку Глеба чай, с чувством выполненного долга села на свое место.
Вот она перед ним, за столом, в курточке с эмблемой международных сил астронавтики, ее уже научили пользоваться компьютером и ложкой. Останься она в лесу, была бы дважды или же трижды матерью, собирала бы корешки, разделывала шкуры – ее жизнь была бы полностью предопределена и, к тому же, уже перешла свой экватор. И она бы знала о жизни всё. А здесь она юная девушка, не сделавшая еще и шага, не знающая ничего – и в ее жизни ничего-то еще не ясно.
Ее родители выковыривали личинки из-под коры, а у нее на кухне печь, надо только назвать блюдо перед дисплеем, и печь приготовит. Как ей удается держать все это в голове и не свихнуться?
Мария поняла, что делает что-то не то лишь по округлившимся глазам Глеба, но она не сообразила, что именно она сделала. А было вот что: увлекшись пудингом, она зубами, без малейшего усилия перекусила ложечку. Глеб бросился к ней, боясь, что она проглотит металл.