– Никуда я не поеду.
– Зай, ну серьёзно, так лучше будет. Ты посмотри, что вокруг творится. Уже полгода падения всего, что можно. И перспектив никаких. Людям жить не на что. Будет ещё только хуже и хуже. Я, правда, очень сильно беспокоюсь, на улицах уже не безопасно. Новости в сплошную ленту ограблений превратились. Групповые нападения участились. Менты уже в открытую советуют самим думать о защите.
– Я не поеду.
– Поедешь!
– Нет!
– Ты же умная девочка. Пойми, если начнётся беспорядки, они очнутся с Москвы. А тогда всё, можно считать, что из города живым не выбраться. Тем более женщине. Да и сейчас уже опасно. Надо уезжать сейчас уже.
– Ты нагнетаешь обстановку.
– Давай так, если я не найду работу в течении двух-трёх недель, ты поедешь. Если найду – нет. Так будет лучше.
– Я никуда не поеду одна.
– Можешь обижаться, можешь не обижаться, но ты сделаешь, как я сказал.
Плакать она перестала. Я переживать за своё увольнение тоже. Сейчас на нас двоих повисло осознание того, о чём так страшно было думать. О том, что же будет дальше. У нас хватало ума понимать, что творится в мире в целом. И в нашей стране в частности. Посредством самых различных источников информации можно было смотреть о том, как умирает мировая экономика и как падающий её труп, зацепившись за одеяло, тащит с кровати всё подряд.
И, в принципе, перспективы массовых беспорядков при тех объёмах безработицы были весьма реальны. Современный человек весьма реально себе представляет последствия всего этого. Беспорядки, мародёрство, банды, массовые убийства, война. Опаснее всего в это время оказаться в городе.
Каждый хочет верить, что власть не допустит этого. Но каждый раз что-то случается, и всё происходит мгновенно, и ты уже не замечаешь, как втянут в это массовое безумие.
Конечно, ни я ни она не верим в этот плохой сценарий. Но человек всегда видит самое худшее. Или самое лучшее. Я реалист и вижу, что ей будет безопаснее не в Москве.
Я задумался, наконец-то понимая, что я боялся сказать не о том, что меня уволили, а том, что нам придётся расстаться на неопределённое время. Вся эта тяжесть нагнетаемого происходящим кризисом постепенно ложится на нас. Именно понимание этого тормозило меня. До конца не хотелось осознавать, что это действительно происходит. Сейчас же всё это перелилось через край и опрокинуло этот жбан с тяжестью мыслей о происходящем.