- Дай мне руку, - попросил Роутэг и следом завязал на тонком
запястье Аламеды несколько переплетённых между собой цветных нитей
с затянутыми на них узелками. «Я люблю тебя», - говорило узелковое
письмо, а тёмные пронизывающие глаза Роутэга подтверждали это без
слов. В её родном племени особенно почитали созерцательную тишину.
Слова второстепенны, они не могут выразить всех человеческих
чувств, тем более когда дело касается любви. В ответ Аламеда
подняла на Роутэга своё озарённое счастьем лицо, и он впервые
поцеловал её. Прикосновения его сильных рук были нежнее, чем ласки
ветра. В этот миг она почувствовала, как сама растворяется в нём,
вместе с шумом воды и мириадами крошечных брызг, витающих над
ними.
Открыв глаза, вместо водопада, Аламеда увидела вокруг себя лишь
сгущающиеся сумерки. На её запястье уже давно не было того
сплетённого из ниток браслета. Видимо, он порвался, когда её
пытались оттащить от Лиз. Клятва любви так и пропала навсегда
вместе с ним в её прежнем мире.
Аламеда ещё какое-то время лежала, вспоминая ушедшую жизнь,
размышляя над тем, как же ей избавиться от Доктора и как набраться
смелости, чтобы сказать Арэнку окончательное и бесповоротное нет.
Ну почему в его присутствии она совершенно теряет себя и забывает
обо всём на свете? Так не должно быть. Что такого в этих карих с
зелёными крапинками глазах, что они умудряются заглянуть в её
душу?
Слёзы высохли, а возможно, их просто не осталось больше. Надо
было возвращаться, не ночевать же посреди топей. Внезапно Аламеда
почувствовала чьё-то близкое присутствие и вскочила, побоявшись
опять увидеть Доктора. Вода неподалёку бурлила, словно от кипения.
Пузырь, что был посередине, вздувался всё больше, обзаведясь парой
чёрных глаз и уходящей в бесконечность воронкой рта.
- Тебе не напугать меня, Мокрун, - сказала Аламеда отстранённо,
- больше не напугать.
Она уже привыкла к облику водного Духа, теперь не он страшил её,
а появившийся в её новом мире Доктор. Нет, она не побоялась его
угрозы убить её, но, возможно, у него теперь было всё, чтобы
помешать ей вернуться...
- Ах нет? Не напугать, говоришь? - переспросил Мокрун, и вдруг
очертания его стали стремительно меняться.
Над глазами обозначились надбровные дуги, ниже — вытянулся нос,
а затем — уши и чуть выступающий подбородок с ямочкой. Через
секунду на Аламеду опять смотрело лицо Доктора, с той лишь
разницей, что оно было словно отлито из воды.