— С запада? — оживилась Таника. —
Малые Грузки к югу!
— Да, она сделала крюк, — задумчиво
сказал Третий. — Поглядим?
— Позже, — бросил Гленнар,
разглядывая разваленный мощными ударами сарай.
Они искали следы, зацепки, подсказки,
а Натали пыталась рассмотреть людей, сохранить их в своём сердце,
отскорбеть о них — и воспылать праведным гневом.
Воспылать не вышло. Отчего-то жаль
было всех: и этих несчастных, и Тварь, которую принуждали убивать,
а она не понимала, зачем это было нужно.
— Вы думаете? — заинтересованно
спросил Третий, и Натали поняла, что сказала это вслух.
— А вы разве нет? Тварь не ела эти
трупы, её не развлекали убийства, она просто убивала и шла дальше.
Как делают солдаты, получив приказ вырезать город, если приказ этот
им не по сердцу. А те, кто приказ отдавал, караулили её, понимали,
что ежели не уследишь, она назад повернёт, и дело с концом. —
Натали не нравилось то, что она говорила, но разве можно было этого
не делать? У неё, глупой сельской барышни, теперь был свой долг. —
Она не рвалась сюда, её гнали. Это же вы сказали, что она спешила
от дома к дому.
— Да? — удивился Третий. — Я так
сказал?
— «Спешила», — подтвердил рыжий
Гленнар. — Ты так сказал.
— Но ведь это и правда так,
посмотрите на следы вот здесь, на огородах. Она порой срывалась на
бег, — сказала Таника.
— Я могу быть неправа, — признала
Натали, — я ничего не смыслю в дознаниях. Но не могу отделаться от
мысли, что Тварь и сама — создание подневольное, а воля во всём
этом лишь тех, кто её призвал.
Сыскари не стали с ней спорить, но и
соглашаться не спешили. Просто промолчали, записали всё, что им
должно было здесь записать, и отправились дальше, в Медвежий
Угол.
Натали крепилась, готовясь встретить
ещё одну сцену кровавого побоища, но здесь оказалось не так
страшно. Видно, оттого, что людей в Медвежьем Углу жило совсем мало
— до сотни.
— Раньше, — объяснял всё тот же
Третий, — здесь была охотничья заимка, а потом то ли зверь
кончился, то ли случилось что, но вот появилась крохотная
деревенька. Никаких записей об этом мне найти не удалось, просто в
один прекрасный день очередная перепись засвидетельствовала
появление деревни Медвежий Угол, сначала — всего на восемь дворов.
Сильно она так и не выросла, и жили здесь преимущественно охотники.
Уходили за зверем преимущественно к северу, там на четыре дня пути
сплошной лес.