Мы с Фариком переглянулись и обменялись сочувственными взглядами
– если добрый король отсыпал недорослю два с половиной десятка
горячих, сколько бедный Брюс получил бы от злого.
Наконец компаньон вышел из ванной комнаты бодрый, посвежевший,
без малейшего следа недельного запоя на лице.
– Однако, быстро действует ваш эликсир! – удивленно
воскликнул Фарлаф. – Прежний учитель рассказывал кое-что о
нем, но как-то не очень верилось.
– Так это ты меня лекарством отравил?! – накинулся
Брюс на своего короля. – А я все думаю, почему я такой
трезвый. Сколько добра погубил, старая задница! Не мог подождать,
пока все само выветрится?
– Не ерепенься! Скажи спасибо, что немного тебе налил. Один
наш общий знакомый недавно малость переборщил с эликсиром – едва
копыта не отбросил. Представь себе, вылакал больше полбутылки и
остался жив! – Матео выразительно посмотрел на меня.
– Коршун, ты, что ли? – ветеран с недоверием повернул
голову в мою сторону. – Конечно, ты! Гном на такую глупость
неспособен. Ну и как ты после этого? Почему еще жив?
– Выпил по дурости. Думал, виски или бренди. Почему до сих
пор живой – не знаю, что я тебе, доктор или биолог какой?
– Интересно, интересно! – Брюс уставился на меня, как
на подопытную крысу. – Ты не заметил каких-нибудь странностей
в своем организме?
Я немного призадумался.
– Ты прав, приятель, странности есть. Был у меня приличных
размеров шрам на спине – производственная травма, немного
беспокоил, когда мочалкой по нему тер, и женские коготочки его
цепляли болезненно. Знаете, как эти женщины любят отращивать ногти?
Вот с Эллиночкой ничего не почувствовал, а когти у нее, сами видели
– не меньше, чем у Злыдня. Посмотрелся в зеркало – даже намека на
след не осталось. Еще начал чувствовать себя более уверенным в
постели. Ну, ты понимаешь, Брюс? Энергии, что ли,
поприбавилось?
– Охальник ты, Коршун, и развратник! Затащил в койку
замужнюю женщину и хвастает теперь: энергии у него, видите ли,
поприбавилось! Коготочки не беспокоят! Тьфу!.. Не стыдно? Я, может
быть, тоже мог бы своей Фимочке сто раз изменить, а не позволяю
себе! – Брюс в праведном гневе даже покраснел как рак.
– Не позволяешь или не можешь, старый импотент? –
разозлился я. От кого другого, но от Брюса никак не ожидал услышать
обвинений в аморальном поведении.