И они подписали контракт на заготовленной нечистым черной бумаге. Йоста Берлинг уколол мизинец, обмакнул протянутое дьяволом черное гусиное перо и поставил свою подпись кровью.
Кавалеры пришли в восторг. Целый год беспечальной жизни – такое только во сне может присниться. А потом как судьба рассудит. Они отодвинули то, что называли рыцарскими креслами, и затеяли хоровод вокруг котла с пуншем. С ними плясал и нечистый, пока не обессилел и не стал пить горящий пунш прямо из котла. Вслед за ним проделал то же самое Беренкройц, потом Йоста Берлинг. А потом кавалеры улеглись на пол – в середине кузницы сиял, как солнце, медный котел, а от него, как лучи от солнца, расходились тела кавалеров. То тот, то другой время от времени делал большой глоток и подталкивал товарища. Наконец они опрокинули котел с горячим липким напитком, хохоча повскакали с пола и переглянулись.
Дьявола с ними уже не было – он незаметно исчез в момент наивысшего веселья. Но его щедрые посулы словно остались висеть в воздухе прокопченной кузницы. Они освещали полумрак, как бесценные королевские украшения, как нимбы над головами непутевых кавалеров.
Глава третья
Рождественский ужин
И конечно же в первый день Рождества майорша пригласила всех на традиционный парадный ужин в Экебю.
Хозяйка сидит во главе накрытого на пятьдесят персон стола. Тот, кто уже составил о ней представление как о грубоватой провинциальной помещице в нагольном полушубке и с трубкой в зубах, приятно ошибется. Не узнать майоршу. Она царит за столом, окруженная облаком палевого шифонового платья, на руках – тяжелые золотые кольца и браслеты, а белоснежную шею украшает ожерелье из крупного жемчуга.
А где же кавалеры, где они, кавалеры? Те, что валялись в кузнице на земляном полу и пили из начищенного медного котла за новых хозяев Экебю, ошарашенные неожиданно свалившимся на них богатством? Где они?
Да вот они – сидят у изразцовой печи. Места за общим столом не нашлось. Слуги приносят им блюда последним, вино подливают не слишком уж щедро, на них не смотрят красавицы, никому не интересны блестящие остроты Йосты Берлинга.
А им хоть бы что. Они смирны, как объезженные жеребцы, как сытые львы. Всего лишь час оставила им ночь для тяжкого хмельного сна. Еще не рассвело, а уже потянулись они с факельным шествием к заутрене под серым от звезд небом. Увидели бесчисленные свечи, услышали рождественские псалмы – и заулыбались по-детски, и забыли ночь в кузнице, как забывают приснившийся кошмар.