- Не всю. Я помню себя. Я знаю, где нахожусь… но я забыла твое имя.
- Его не было, госпожа, - она опустила взгляд. – Простите… я не заслужила еще.
Я кивнула, задумавшись, вернее обратившись к той, чужой памяти. Но она молчала… вот про кадку эту сказать могла – ее принесла в дом отца матушка вместе с узкими подушками и тремя покрывалами, расшитыми серебряной нитью. Еще за нею дали три сундука, повозку с лошадью вместе и десять золотых лепестков. Но мой отец взял бы ее даже в простом пеньковом юкато…
…так он говорил.
- А какое имя ты бы хотела получить?
Пальчики на моем затылке задрожали. Кажется, я вновь сказала что-то не то.
- Придумай, как мне тебя называть, - я постаралась, чтобы голос мой звучал ровно.
Иоко умела притворяться, и надеюсь, ее умение не исчезло вместе с нею.
- Да, госпожа…
…мне помогли выбраться из ванны.
Растерли жесткими полотенцами. Смазали кожу ароматными маслами, отчего та сразу заблестела… а я не так уж и смугла, как показалось. Подали одежду: широкие штаны из тонкой ткани, халат и невообразимо длинный пояс, который девочка ловко обернула вокруг моей талии, соорудив за спиной огромный пышный узел.
- Расскажи, - я вновь нарушила молчание.
- О чем, госпожа?
- О том, что происходило в доме, когда я… заболела, - я коснулась языком зубов. Мое лекарство имело четкий кисловатый привкус, избавиться от которого не помогали жесткие зубные палочки.
Девочка молчала.
Она ловко разбирала влажные волосы, расчесывая их гребнем, и мне было даже немного неловко отвлекать ее от этой, несомненно, важной работы.
…Иоко всегда гордилась волосами. Длинные и тяжелые, благородного черного цвета, они позволяли соорудить самую сложную прическу.
…а еще их удобно было наматывать на кулак…
Я поморщилась: чужая память здорово мешала.
- Все благополучно, госпожа… - шепотом произнесла девочка. – Все рады вашему выздоровлению… и благодарят богов за милость…
Большего я не добьюсь.
Что ж…
5. Глава 5
Глава 5
…память. Моя-чужая, ныне податливая как мягкий тофу. Попробуем воспользоваться ею…
…Иоко заплатила глашатаю на рыночной площади. И тот трижды в день выкрикивал ее приглашение…
…первой привезли Мацухито.
Она плакала.
Она и без того была некрасива – чересчур высокая, плечистая и лишенная толики изящества, а слезы и вовсе сделали ее уродливой. Они проложили дорожки в рисовой пудре, размыли краску на губах, сделавши их огромными.