- Да что ты говоришь? – взмах руки, и широкий рукав скользит над мешочками с приправой. – Думаешь, если я женщина, то глупа и не способна отличить хороший корень имбиря от залежалого?
Она грозно хмурила брови.
И перебирала приправы. Что-то терла, что-то нюхала. Цокала языком и кивала, выслушивая уверения торговца, клявшегося, что травы у него наилучшие…
- Тьерингам это рассказывай, - фыркнула Шину и развернулась… - Альгасс морской взять еще можно, но не за полтора серебряных…
И торг начинался по кругу.
- А рыбу лучше у рыбаков брать, - Шину успевала и со мною делиться нажитой своею мудростью. – Я знаю честных людей, просят втрое меньше, чем эти перекупщики, а рыба всегда найсвежайшая…
Я кивала.
И смотрела, как уходят деньги. Я не сомневалась, что все это нужно – и рис, и мука, и масло, и иные вещи, порой совершенно незнакомые мне, вроде полупрозрачных полосок шкуры какого-то морского зверя. Их вымачивали в рассоле и, порезав на полупрозрачные нити, растирали.
А потом мешали с мукой…
Иоко помнила вкус этих лепешек, острый, морской. И кажется, любила их.
Пускай.
Мы прошли мимо рядов с тканями, не остановившись, чтобы полюбоваться на шелка. Их ловко разворачивали, трясли и мяли. Заставляли взлетать, демонстрируя удивительнейшие оттенки и тонкое шитье…
…а кружева не было.
Жаль, я не имею представления, как его плести, иначе могла бы заработать.
Наверное.
Роскошные пояса.
И целый короб украшений в волосы, которые ловкий паренек с куколем на голове, втыкал в парики, превращая их в произведения искусства.
…лавки с посудой.
И упряжью.
С деревянными сандалиями, некоторые – весьма чудовищного вида, этакие деревянные колодки невероятной высоты. И разум Иоко подсказал, что это – окобо, обувь учениц майко, и мастер, удостоенный права делать их, гордится…
Не понимаю.
И пожалуй, слишком многого не понимаю, чтобы не быть чужой.
…вещи.
Драгоценные вазы и шкатулки из малахита. Резные доски для игры в ши.
Меха.
…ковры из шелка, каждый – настоящее произведение искусства. И я замираю поневоле, зачарованная. Вот тигр в тростнике, и его полосы сливаются со стеблями тростника. Он, в зависимости от того, откуда смотреть, то скрыт, то явен…
…гора и одинокое дерево роняет розовые лепестки, словно оплакивая лодчонку с рыбаком.
- Тысяча золотых, господин, - голос этот заставляет меня очнуться.