- Не помню, как утром очнулся на
развалинах, так ничего и не помню.
- Бывает, - сочувственно покивал
головой он, - а голый почему?
- Не знаю, как появился, в таком
виде и был.
Помогая себе руками, приподнялся и
сел, облокотившись спиной об не струганные доски стен.
- Это где мы сидим? – задал я
вопрос, разглядывая комнатушку, стены которой были сколочены из
досок.
Всё помещение имело размер
приблизительно три на пять метров и освещалось плошкой с маслом, в
которой горел фитилёк. Вдоль стен были сбиты полати на уровне
колена, и шириной как раз лечь одному человеку на бок, одно слова
шконка. В углу напротив двери был прибит рукомойник, старинный,
сделанный ещё из чугуна, возле которого расположился Гвоздь. Со
стороны входа стояло ведро, от которого со страшной силой разило
застарелой мочой.
- Добро пожаловать на сортировочную,
- с усмешкой сообщил Пётр, - в этом подвале Валет решает, какого
раба куда продать или сдать в аренду. Хуже всего, когда начинаются
гладиаторские бои, тогда тут рабов совсем мало остаётся.
- Слушай, чувак, а у тебя какой
уровень? А умения боевые есть? Или ты пустышка? – засыпал Гвоздь
меня вопросами.
Повернув голову, я внимательно
посмотрел на него и спросил:
- Что за уровень и что за
умения?
- Вот чудак человек, - Гвоздь от
изумления звонко хлопнул себя по ляжкам, - ты что, за три года ни
одного монстра не убил?
Неожиданно в стену кто-то застучал и
густой бас заорал:
- Гвоздь, дай людям поспать, хватит
гавкать, собака ты сутулая!
Парень от испуга как то весь
съёжился, с опаской поглядывая на стенку, из-за которой прилетел
грозный окрик. Но видимо долго он молчать не мог, поэтому громким
шепотом, спросил:
- Так ты, всё-таки, какой уровень
имеешь?
- Не знаю, о чем ты говоришь, -
ответил я.
- У-у-у, как всё запущенно, - Гвоздь
подтянул ноги к груди и, прислонившись к умывальнику,
заметил:
- Тогда про твои умения и спрашивать
нечего.
- Не знаю ни про какие умения, -
ответил я.
- Амнезия классическая, - произнёс
Петр, вставая, - будем надеяться, что память у тебя восстановится.
Ну а хоть какие-то воспоминания есть?
- Лучше не спрашивай, - ответил я,
делая попытку встать, - каждый раз, когда я что-то пытаюсь
вспомнить, меня скручивает такая дикая боль, что я зарёкся даже
пытаться.
Поднявшись на ноги, прислушался к
своему телу. Ушибы и ссадины на голове уже не болели, только
чесались, видимо заживая. Ещё раз оглядев своих сокамерников,
спросил: