Белые полосы заливали дорогу, не давая видеть, но Лена
разглядела-таки, что мотоциклистам до её подъезда – несколько
секунд. Зато ребёнок уже пробегал мимо.
Она стремительно шагнула вперёд. Резко выбросила руку в темноту
и, схватившись за плечо беглеца, под его дикий, почти звериный визг
пойманного (хорошо – в мотоциклетном гудении не слышно!), рывком
втянула к себе, за дверь. Был миг – Лена испугалась, что ребёнок
вылетит из собственной одёжки: так натянулась, потрескивая,
непрочная ткань. Но всё-таки прижала его к себе:
- Тихо!
Ребёнок снова взвизгнул пойманным зверёнышем. Вцепился в её
руку, отдирая её от себя, а потом сильно дёрнулся – бежать. Сама
перепуганная, Лена поневоле, совсем не желая того, шлёпнула его по
губам, обрывая крик. Стремительно наклонилась к уху:
- Тихо... Тихо... Я тебе ничего не сделаю.
Только секунды спустя дошло, что он, наверное, и не понял её.
Ведь, возможно, в этом мире говорят на неизвестном ей
языке...
Тяжёлое дыхание. Напряжённые худенькие плечи под её руками
медленно опали, почти расслабляясь. Она почувствовала, как он
повернулся взглянуть на неё. Убрала руку с дрожащего рта, погладила
по голове. Другую оставила на тонком плече… Какой маленький.
Совсем ребёнок. Лет семь есть ли? Она чувствовала под пальцами
лихорадочно трепещущий пульс беглеца, и казалось, что он бьётся в
одном ритме с её. Господи, сердце от страха зашлось не только у
неё...
На мгновение свет фар попал в подъезд – и у Лены перехватило
дыхание, когда она увидела запрокинутое к ней лицо. Да, детское. Но
исполосованное страшными, вспухшими царапинами, словно из кожи
пытались нарезать… Что нарезать?!
Свет уехал из подъезда, зато затормозили мотоциклисты. И тут
Лена ещё сильней прижала к себе мальчика, уже послушного её
движениям. Преследователи остановились недалеко, перед соседним
подъездом, приглушив свет и явно пытаясь рассмотреть, куда же делся
беглец.
От опасливого наблюдения за мотоциклистами отвлёк мальчик.
Вцепившись ладонями в её поддерживающую руку, он что-то жалобно,
даже умоляюще спросил – что-то неразборчивое в гудении трёх
машин.
- Да-да, - рассеянно покивала Лена, не спуская с мотоциклистов
глаз.
И не закричала, а замычала от ужасающей боли только потому, что
успела теперь прихлопнуть ладонью рот самой себе: мальчишка впился
зубами в её руку, чуть выше кисти. После первого шока до неё дошло,
что он не кусается, а, прокусив ей кожу, высасывает из раны
кровь... И она ничего не может с этим поделать. Ведь, попытайся она
отодрать его от себя, движение привлечёт внимание с дороги: свет
еле-еле, но проникал сюда. Преследователи страшного ребёнка
показались страшней, чем его укус. Их больше, и они взрослые –
одной не справиться с ними... И она собралась с силами – выдержать
боль. Полная ненависти к подловившему её в ситуации-западне
страшному мальчишке.