все священники всех религий ассоциировали какое-то осуждение – но я просто констатирую факт, без всякого осуждения. Наше прошлое – это животное прошлое. Мы прошли стадии всех возможных животных; наша эволюция проделала путь от рыбы до человека, пройдя все виды животных. Человечество совершило долгое, долгое путешествие.
Интеллект – это человеческое. Это наше настоящее. Именно так мы функционируем – из интеллекта. Все наши науки, весь наш бизнес, все наши профессии, все то, что происходит в мире: наша политика, наша религия, наша философия – все это основано на интеллекте. Интеллект человечен.
Инстинкт почти непогрешим, потому что он так стар, так закален, так зрел. Твои глаза моргают – делаешь ли это ты сам? Они продолжают моргать сами собой – это инстинкт. Твое сердце бьется; дыхание продолжается; не интеллект заботится обо всех этих существенных вещах жизни. Они в руках инстинкта, потому что инстинкт абсолютно непогрешим. Он никогда не забывает, что нужно дышать, никогда ничего не забывает.
Интеллект имеет большую погрешность, потому что он очень нов; это нововведение. Он только спотыкается в темноте, пытается сообразить, что где и что к чему. И поскольку у него нет корней в опыте, он заменяет опыт верованиями, философиями, идеологиями. Они становятся фокусом интеллекта. Но все они не безгрешны, потому что они созданы человеком, придуманы тем или другим умником. Они применимы не в любой ситуации. Они могут быть правильными в какой-то одной ситуации и неправильными в другой. Но интеллект слеп, он не умеет обращаться ни с чем новым. Он всегда дает старый ответ на новый вопрос.
Пэдди и Син сидели напротив местного борделя в Дублине и превозносили добродетели католической веры. Внезапно к дверям приблизился местный раввин Гидеон Гринберг и, оглядевшись по сторонам, взбежал по ступенькам.
– Видал? – взревел Пэдди. – Как я рад, что я католик.
Через десять минут у дверей появился англиканский священник, быстро огляделся по сторонам и бросился вверх по лестнице.
– Еще один лицемер, – рассмеялся Пэдди. – Слава Богу, что я католик.
Еще через несколько минут Син толкает Пэдди и говорит:
– Эй, погляди-ка! Вон идет Отец О’Мерфи.
В ошеломленном молчании они смотрят, как католический священник исчезает в лестничном пролете борделя. Внезапно Пэдди вскакивает на ноги, осеняет себя крестным знамением и кричит Сину: