Я повернулся, чтобы посмотреть, к
кому это она обращается. Один из подчинённых этой дамочки туманно
посмотрел вперед, пожал плечами и сказал с какими-то хриплыми
нотками в голосе.
- Поля пшеницы - и уронив голову,
потерял всяческий интерес ко всему вокруг.
- И как это понимать? - спросил я
Викторию, которая удивленно смотрела на Виктора.
- У него что-то с голосом - тихо
произнесла она.
- Я не про это. Ему реально так
плохо, что его даже не интересует что творится какая-то чертовщина
за окном - удивленно произнёс я, после чего приложился к фляжке с
водой. Пить хотелось все больше и больше.
- Получается, что это все нам не
мерещиться. И это не бред нашего сознания. Возвращаться все рано не
получится, поэтому давайте продолжим путь, связи все равно нет.
Нужно искать людей и разбираться в происходящем, кто-то же засеял
эти поля среди зимы - произнесла она истину и умолкла всматриваясь
вперед.
Пожав плечами, я включил первую
передачу и тронулся в путь. Поля преодолели примерно через полчаса
езды. Пейзаж сменился заливными лугами, что ещё больше меня
напрягло, поскольку точно помнил, что у нас вся местность -
сплошные горы и таежные леса. Таких равнин у нас поблизости сроду
не было.
Никто кроме меня, Виктории и ещё
одного охранника вообще никак не реагировал на происходящее.
Зато в салоне, примерно десять минут назад, появилось
какое-то оживление. Один из охранников свалился с сидения в проход,
при этом задев соседа и тот ничего лучше не придумал, как пнуть
лежащего. Я это всё видел в зеркало заднего вида и подумал, что
охранник точно не простит такого отношения к себе и даст сдачи. Но
нет, он продолжал лежать -просто никому не было никакого дела.
Я ждал примерно десять минут, потом
указал начальнице на солдата. Та, увидев это, переполошилась,
попыталась его поднять и завизжала. При этом она завалилась на
спину, стараяь подальше отползти от лежащего человека.
Я резко ударил по тормозам, отчего
почти все в автобусе полетели с сидений кто куда. После этого к
визгу Виктории добавился частичный мат от пассажиров и какое-то
урчание. Причем оно исходило от того самого охранника, что
сейчас лежал в проходе и пытался дотянуться до Виктории, которая
всё ещё отчаянно отползала, при этом не переставая голосить на всю
округу. Открыв дверь автобуса, я выбрался через свою и
ринулся в салон.