Нет, Джо не спорил со своими многочисленными родственницами, просто ненавидевшими меня за то, что осмеливалась не принимать измены мужа покорно, ведь настоящая женщина клана Кеннеди должна рожать детей и ждать мужа дома из его бесконечных поездок с кем бы и куда бы тот ни отправился. Джо решил вернуть меня в лоно семьи (которой не было) не из любви ко мне и даже не из уважения, хотя об этом немало писали все, кому не лень. Думаю, Джозеф уважал бы меня больше, если бы я НЕ вернулась, но он не мог этого допустить.
Все прекрасно понимали, что развод смертелен для карьеры Джека и что долго скрывать наш разъезд не получится, вопрос о самом существовании нашей семьи следовало решать немедленно.
Приложила усилия и моя мама. Она уже почти ненавидела клан Кеннеди, но Джанет Бувье всегда славилась прагматизмом. Мама оказалась невольной союзницей Джозефа Кеннеди. Она просто поставила передо мной вопрос: а что дальше?
Я задумывалась об этом и сама. Можно месяц жить у сестры с зятем, которые, конечно, деньги не считают, но свободных не имеют, можно пользоваться приютом у Очинклоссов, вставших на мою сторону, можно снова пойти работать… Возможно, встань передо мной такой вопрос сейчас, я выбрала бы последнее, но тогда…
У Ли брак трещал по швам, но хотя бы имелся в запасе Стас Радзивилл. В те годы в нашем обществе развод означал крах всего, чтобы вернуть себе статус, нужно было немедленно снова выйти замуж. Я понимала, что сестра вскоре станет мадам Радзивилл.
Но это Ли, а я?
В клане Кеннеди я среди женщин была второсортной – не умела быть настойчивой, не была столь активной, не желала смотреть сквозь пальцы на измены мужа, но главное – я не родила одного за другим крепких младенцев, пробыв два года замужем. Выкидыш и мертворождение популярности не добавляли.
Женщины Кеннеди во главе с Роуз активно осуждали меня, а я, честно говоря, не испытывала ни малейшего желания вести себя согласно их требованиям, мне были непонятны их мир и их ценности. Наверное, дело в годах, прожитых в Париже, ведь одно дело ездить в Европу на отдых, но совсем другое там учиться, особенно в Париже.
И все-таки я прекрасно понимала, что, наплевав на мнение Роуз и ее дочерей и невесток, положения не исправлю.
Главное – я все равно любила Джека, я всегда его любила, любовь такое чувство, которое не исчезает оттого, что не отвечают взаимностью. Если она есть, то есть, а невнимание, пренебрежение, даже сильно обижая, парадоксальным образом любовь укрепляют.