«Тогда начали. До встречи (вот уж
нет, надеюсь больше никогда не увидимся) и удачи тебе.»
Я почувствовал, как неведомая сила
вырывает меня и несет куда-то, сквозь угольно-чёрное пространство
переходного мира. Мимо меня пролетала гладь бурой равнины, слишком
идеальной для того, чтобы существовать.
Не выдержав такую тряску, я
отключился, давая отдых моему сознанию, получившему такое
количество впечатлений за очень короткое время.
Я открыл глаза.
Мне
хотелось закричать от радости. Ощущать живым телом давление и
свежесть воздуха, чувствовать, как хрустит грудная клетка от
переполненных кислородом легких и танцует солнечный зайчик на лице
— вот оно, счастье.
Проморгавшись от выступивших слёз, я осмотрелся. Белый потолок с
небольшими трещинами на поверхности, не менее белая простыня с
ничем не отличающимся от неё одеялом и въевшийся в воздух запах
разнообразных мазей и лекарств. Типичный образ типичной больничной
палаты. За исключением того, что лежал я в комнате один.
Солнечный лучик из маленького окошка (с решетками!), слепя,
светил прямо в глаза, поэтому пришлось присесть, свесив ноги с
кровати, и отвернуться. По всему телу разлилась слабость и даже это
простое действие отняло у меня много сил.
Пару минут ушло для того, чтобы собраться с силами и преодолеть
первичный восторг.
Успокаиваясь, я глубоко вздохнул и начал осматривать своё тело.
За неимением зеркала пришлось довольствоваться только внешним
осмотром. Для начала вытянул перед собой руки, полуоперевшись на
стену. Мой взор порадовали аккуратно подстриженные ногти на
длинных, чуть припухлых мозолистых пальчиках. Мда, прежний владелец
явно время даром не терял за тренировками и это в таком малом
возрасте-то. Следующим действием я ощупал лицо. Тонкие ровные
брови, небольшой прямой нос, узкие губы. И длинные черные волосы,
спадающие локонами по обе стороны от лица.
Стало тяжело сидеть, закружилась голова. Пришлось лечь обратно.
Где же память этого тела? Неужели, он меня обманул?
Словно откликаясь на мои мысли, глаза стали закрываться, на тело
навалилась уже ставшая привычной слабость. Постепенно
увеличивающаяся лавина воспоминаний за все восемь лет жизни
мальчика, в котором я оказался, грозилась напрочь перемешать все
мое сознание. Лишь на собственной воле мне удалось удержаться,
зафиксировать чужой ком информации в своем относительно целом
м