- Капитан, двух офицеров на мостик крейсера, принимай команду
над кораблями. - на бегу скомандовал я.
Пробежали три переборки, и перепрыгивая через трупы направились
по центральному коридору. Хлопок слева и восприятие скачком уходит
в максимальное ускорение, стальная дверь переборки помечена
пунктиром, и расчётная траектория её движения проходит прямо через
Михаила, идущего между мной и Али. В развороте бью кулаком Мишу в
грудь, выкидывая его с вектора угрозы, дверь сорванная с петель
взрывом, врезается мне в вытянутую руку, мгновения боли,
темнота.
- Докладывай! - едва придя в себя, и не успев открыть глаза,
приказал я Нише, помеченной на тактической карте, так и висящей
перед моими глазами.
- Взорвался склад взрывчатки для диверсантов, Али осмотрел
место, говорит случайная пуля. У тебя раздроблено плечо, ключица,
рука в нескольких местах. Миша отделался ушибами, у нас пять
человек не спасли, 15 тяжёлых, Макмаера взяли живым. - рассказала
Ниша, и заплакала.
Голова после контузии соображала не очень, главное все живы,
остальное не критично.
- Успокойся Ниша, всё хорошо, дай попить. - попросил я.
- Прости, я мигом. - девушка метнулась из спальни.
Мне поставили на палубе глубокое кресло, Али довёл, помог сесть,
привели Леона Макмаера. Когда то щёгольски одетый франт, лет 40,
был слегка помят и сильно бледен, глазки бегали, не желая смотреть
мне в лицо. Засранца поставили на колени, настроили камеру.
- Как ты назвал флаг моей семьи, Макмаер? - задал я, главный
вопрос.
- Я дам 100 миллионов, ты взял мой корабль, не доводи до войны
Ариас! - ответил франт, и нагло посмотрел мне в глаза, он твёрдо
верил в свою неприкасаемость.
- Кем вы себя возомнили? Вершителями судеб мира, богами? - Меня
потряхивало от ярости, - Огорчу тебя, границы дозволенного
существуют в любом социуме, ты пересёк черту. Твои
пренебрежительные слова невозможно трактовать двояко. Война уже
началась Макмаер. - я достал колбу с пилюлями, - Это экзотический
яд, убивает сильными приступами боли, тебя подвесят на мачту уже
моего крейсера, напротив моего флага, между приступами ты поймёшь:
он совершенен! Порадуй меня, проживи подольше, запись разговора и
твоего взлёта, я пошлю Дэвиду Макмаеру, может сдохнет, посмотрев на
внука?
Утром проснулся уже в особняке, снятом для нас заранее. Два дня
только ел и спал, на третий ближе к обеду принимали Мишу с отцом.
Князь Андрей Васильевич Голицын был остепенившейся копией сына,
поговорили о погоде, договорились разговаривать без чинов и на ты.
Передал рекомендательное письмо, налили коньяка, и продолжили.