- Замечательно, - улыбнулся Клаус и,
выудив из кармана марку, бросил её мальцу. – Спасибо за хорошие
новости, Глеб.
- Благодарю, герр Шульц, - спрятав
пойманную на лету монету, мальчишка прищурился. – Прикажете
проследить за экипажем... или капитаном?
- Шкипером, Глеб. Не капитаном, -
задумчиво протянул Клаус, но тут же мотнул головой. – Узнай, где он
остановится, потом доложишь.
- Марка? – хитро ухмыльнулся тот.
- Как всегда, - кивнул Клаус.
- В «Сером Гусе» они осели. Всей
командой, - тут же выпалил Глеб и, получив ещё одну монету,
испарился.
- Вот же бобёр! – покачал головой
Шульц, проводив взглядом исчезнувшего за углом дома мальчишку и,
поднявшись с низкого подоконника, принялся собирать бумаги.
Новость была хороша, но из-за неё
Клаусу придётся отложить запланированные на этот вечер дела, и
никакие мальчишки-девчонки тут не помогут. Нет, будь на месте
шкипера «Морая» кто-то другой, Шульц мог бы ограничиться передачей
записки с просьбой о встрече, а так, придётся перекраивать планы и
идти самому. Договор есть договор, и нарушать его, пусть и в такой
малости – последнее дело. Тем более, что отношения, связывающие его
со шкипером этой яхты, стоят куда дороже личного комфорта. Точнее,
именно ему Клаус и обязан тем самым личным комфортом и забывать об
этом… ну, может статься себе дороже.
На встречу со шкипером яхты «Морай»
Клаус явился в девятом часу вечера. Гостиница «Серый Гусь», уже два
года как облюбованная вендскими и германскими каперами, встретила
молодого маклера шумом и гамом, доносившимся из обеденного зала.
Остановившись перед стойкой в фойе, Шульц постучал по натёртой до
блеска столешнице монетой в пятьдесят пфенингов, чем и заслужил
выжидательно-услужливый взгляд портье.
- Добрый вечер, я бы хотел узнать, в
каком номере остановился мой друг, Рихард Бюлов, - произнёс Клаус,
ловко перекатив монету фалангами пальцев.
- Прошу прощения, мы не выдаём
информацию о постояльцах посторонним лицам, - скорчил удручённую
гримасу портье, тем не менее, не сводя взгляда с катающегося меж
пальцев гостя серебрянного кружка. Но уловить, в какой момент
полумарка в руке посетителя превратилась в целую марку, он всё
равно не смог. Правда, заметить сам факт этой перемены, портье
удалось, и печальное выражение его лица тут же вновь сменилось
угодливой улыбкой.