Аура монаха вспыхнула алым пламенем, когда,
разворачиваясь, он встретил граама в воздухе, отбрасывая
тварь в приготовленную ловушку. Удар получился чуть смазанным, но
монстр попал внутрь, и линии вспыхнули на земле, замедляя и
лишая граама большей части
силы. Граам дёрнулся, пытаясь освободиться от невидимых
пут, но заклятье плотно держало его.
Склонившись над молодым охотником, У Син понимал, что ему
уже не помочь. Рваная рана на горле не оставляла тому шансов
остаться в живых.
Яростный вой граама со стороны ловушки и всплеск
сил, рвущих заклятье монаха, ударили по двору. Поднимаясь и
разворачиваясь, У Син понимал, что не успевает. Проклятый торговец!
Лан решил покончить с собой, приведя граама в ярость и на
время усилив нежить.
Посох с размаху ударил в плечо твари, но это не остановило
её. Разворачиваясь от удара, она когтистой лапой ударила в бок
монаха. У Син покачнулся, но устоял на
ногах.
Удар ноги в колено подломил ногу твари. Та попыталась
достать ещё раз, оставив монаху рану на плече и слишком сильно
открывшись. После смерти того, кто послужил причиной
проклятья, граам обезумел и не думал о защите, и кулак,
объятый огнём, обрушился чудовищу его голову – раз, другой, третий,
вымещая накопившуюся ярость на себя и торговца, который смог
ускользнуть от него, так и не ответив до конца на мучившие его
вопросы.
Покачиваясь, У Син встал и вытащил посох из все ещё
пытающийся подняться твари. Наконечник огненного копья возник на
конце посоха, и монах несколькими мимолетными движениями отделил
голову и конечности твари.
Вымотавшись, мужчина порылся в небольшой поясной сумке и
отправил в рот одно за другим три зелья. Содержимое ещё одной
бутылочки он осторожно вылил на раны и пошёл, ковыляя, к дому.
Рёбра, похоже, были сломаны.
На мгновение задержавшись перед входом в дом, он
сконцентрировался на перстне, и чистый, звонкий голос гонга
наполнил ночной посёлок, возвещая об исчезновении смертельной
угрозы.
В доме У Син первым делом положил бумажный
талисман на ещё не успевшее остыть тело Лана. В его руке была
зажата иголка, на конце которой, скорее всего, был яд, судя по пене
на губах торговца.
Но сейчас монаху было важно просто отдохнуть и не
проснуться рядом с ожившим покойником. Взглянув на остывающую еду,
к которой он так и не успел притронуться, У Син выбрал место у
очага и провалился в сон.