– Извините, я задержался, – сказал я.
– Метин что, завтракать не идет? – спросил Фарук-бей.
Что делать? Я опять поднялся наверх, пошел в комнату Метина, разбудил его, открыл ставни. Он ворчал, я спустился вниз, Нильгюн, оказывается, уже хочет чаю; я сходил на кухню, налил крепкого чаю; когда принес, смотрю – Метин уже спустился, даже уже за стол сел.
– Сейчас принесу вам завтрак, – сказал я.
– Во сколько ты вчера вернулся? – спросил Фарук-бей Метина.
– Не помню! – ответил Метин. На нем была только рубашка и плавки.
– Ты оставил в машине хоть немного бензина? – спросил Фарук-бей.
– Не беспокойся, брат! – ответил Метин. – Я ездил на чужой машине. «Анадол» здесь слишком…
– «Анадол» – что? – язвительно спросила Нильгюн.
– А ты читай свою газету! – оборвал ее Метин. – Я с братом разговариваю.
Я пошел ему за чаем. Положил жариться новый кусок хлеба. Принес крепкого чаю и спросил:
– Хотите молока, Метин-бей?
– Все спрашивали о тебе, – говорил Метин.
– А мне-то что? – фыркнула Нильгюн.
– Раньше вы с этими девочками были ближайшими подружками, – заметил Метин. – Были не разлей вода, а сейчас ты книг начиталась и презираешь их.
– Я не презираю их. Просто не хочу их видеть.
– Презираешь. Хотя бы привет передала.
– Не собираюсь я ничего передавать! – сказала Нильгюн.
– Хотите молока, Метин-бей? – повторил я.
– Ты видишь? Ты стала слишком идейной. И очень дерзкой.
– Ты знаешь, что такое – идейный? – спросила Нильгюн.
– Как не знать! – ответил Метин. – У меня сестра есть, ей недавно промыли мозги, а я каждый день это наблюдаю.
– Дурак!
– Хотите молока, Метин-бей?
– Ребята, перестаньте, ребята! – повторял Фарук-бей.
– Не хочу я молока, – ответил Метин.
Я сбегал на кухню, перевернул хлеб. Мозги ей, говорит, промыли. «Пока всем не очистят мозги от грязи, пустых верований и лжи, никому из нас нет спасения, поэтому я пишу многие годы, поэтому, Фатьма», – говорил Селяхаттин-бей. Я налил себе стакан молока и выпил половину. Хлебцы поджарились, и я отнес их.
– Когда Бабушка на кладбище начнет молиться, вы тоже молитесь! – говорил Фарук-бей.
– Я забыла все молитвы, которым меня научила тетя, – сказала Нильгюн.
– Как ты быстро все забыла! – сказал Метин.
– Дорогая моя, я тоже все забыл, – сказал Фарук-бей. – Я говорю вам – вы только разведите руки, как Бабушка, чтобы она не расстраивалась.