В следующий миг его похоронила под собой эта груда мяса. На
секунду из него выбило дух. Не каждый день в тебя врезается эдакий
шар для боулинга весом словно половина фортепиано.
– Слезь с меня, тварь! – выплюнул Егор, безуспешно стараясь
столкнуть с себя тело соседки.
Это противостояние продолжалось секунд тридцать. Кровь
заваливала лицо Егора, но это было единственное, если не считать
неподъемную тяжесть, которая на него свалилась, что его
беспокоило.
Кусать его никто не собирался.
Только через несколько секунд Егор понял, что его соседка
мертва. Хороший удар получился – топор вошел прямиком в черепушку
практически на всю длину лезвия, завершив жизнь этого монстра,
поэтому он прекратил попытки столкнуть её с себя, а аккуратно
выскользнул из-под тела, про себя удивляясь весу этой
женщины.
Сам вроде бы не совсем доходяга со своим метром семьюдесятью
девятью и весом под восемьдесят пять килограмм, да и мышцы
ещё не совсем успели атрофировались, но все равно сдвинуть эту тушу
в узком пространстве коридора потребовало немало сноровки и
времени, поэтому после этой процедуры Егор чувствовал себя выжатым
лимоном.
– Твою мать, – рыкнул он и выдернул топор из головы своей бывшей
соседки.
Если честно, то он даже не знал, как её звали. То ли Клавдия
Васильевна, то ли Ксения Владимировна. Память наотрез отказалась
находить её имя. Да и важно ли это сейчас? С ней он обычно
ограничивался скупым «здрасте», каждый раз, когда видел. Больше ни
по какому поводу он с ней не контактировал. Общих тем для разговора
Егор никогда с ней не находил.
Егору больше по душе был её муж. Петрович. Вот он был полной
противоположностью этой скандальной бабы, худой словно щепка и
интеллигентный до всей глубины своей души. Больше сорока лет
отработал инженером, сейчас таксовал.
Не мог он находиться в одной квартире со своей женой целый день,
поэтому и работал, рассказывая порой такие истории, что только диву
даешься. Иногда они с ним выкуривали по сигарете возле подъезда,
если удавалось встретиться после работы.
Егор его прекрасно понимал. Не каждый сможет выдержать подобную
женщину. Иногда Егору казалось что вместо нервов у Петровича
скрученный стальной трос, по-другому нельзя было объяснить, почему
он ещё не бросил эту дуру.
Сплюнув в угол, он быстро нырнул в квартиру, схватил первую
попавшуюся тряпку и вытер кровь с лица, кинув пропитавшуюся красной
жижей олимпийку в угол. Действовал на автомате, потому что сам того
не осознавая, спешил. Не хотелось ему верить в то, что уже
несколько минут обдумывал.