– Э, отребье, тебе не место в столовой!
И ты вынуждена ходить есть раз в день, утром, пораньше, когда
эти еще все спят.
– Давайте на отребье потренируемся!
И все приемы боевой магии отрабатывают на тебе.
– Эй, отребье, от тебя воняет!
И ты сидишь у приоткрытого окна, ледяной ветер продувает
насквозь, зато господам «не пахнет».
Ничего удивительного, что к третьему курсу в комнате на чердаке
осталась я одна – девочки не выдержали и ушли из университета. Жить
одной было тоскливо, но зато теперь я могла сделать себе
королевское ложе и укрыться сразу пятью одеялами… правда, зимой не
спасало и это.
И наверное, я бы тоже давно сдалась и ушла, да не просто ушла, а
сбежала бы отсюда, но вся проблема в том, что бежать мне некуда.
Мать сгорела в лихорадке, так и не оправившись от родов, отец
сгинул в лесах без вести, бабушка умерла, а в горе проснувшийся мой
дар не оставил от нашей избушки камня на камне. Поэтому все, что у
меня имелось, – вот эта комнатушка с кривыми стенами и
скошенным потолком. И мне частенько приходилось напоминать себе об
этом, когда, сжавшись на подоконнике, я захлебывалась рыданиями от
очередной несправедливости.
И вот то, что нас именно сегодня, в полнолуние, отправили на
тракт выполнять практическую часть зачета, тоже было несправедливо.
Основная часть нашей группы – двенадцать леди и двадцать лордов –
прошла это испытание неделей ранее, при них был преподаватель по
Призрачным явлениям, а также в качестве сопровождения
наличествовали двое аспирантов из боевых магов. И это в обычную
ночь. Сегодня же полнолуние, а значит, Призрачный ямщик намного
сильнее, чем всегда. А нас против него всего трое – я, Тихомир и
Славен. Парни, как и я, деревенские, их в университет тоже притащил
магистр Воронир, с трудом выбив из ректора стипендию. Правда, у
меня она была повышенная, вследствие успехов в учебе,
соответственно, с меня и спрос был больше. А потому руководство
нашей группой самоубийц на меня же и возложили.
– Мы используем заклинание стазиса Остенто, – тихо
начала я.
Славен пил чай, убито глядя в свою кружку, широкие крестьянские
ладони парня дрожали. Уйти ему из университета тоже было некуда и
не к кому – родители утонули в прошлом году, когда полдеревни
снесло вышедшей из берегов рекой. Тихомир, как и я, был заучкой,
привыкшим слушать внимательно, не отвлекаясь на всякие мелочи,
такие, к примеру, как слова хозяина таверны, зашедшего с улицы:
«Ох, чую сегодня лютовать будет, на улице уж вода в колодце
стынет». Подавальщицы тут же сноровисто дров в камин подбросили,
посетители кто к окнам придвинулся, а кто и привстал, подходя
поближе, – всем было интересно. Особенно интерес их
подогревали наши ученические мантии… Мы как только вошли, так нам
сразу и рассказали, что в прошлом году, аккурат в полнолуние, здесь
двое студентов сгинули… Потом всей таверной предлагали отсидеться
внутри и не рисковать понапрасну, мол, за столько лет призрак уже
силу набрал, сплошное безумие супротив него идти. Но у нас не было
выбора. Просто не было. Кто не сдаст этот зачет – вылетит из
университета.