Через месяц подготовки, поиска
нужной информации, а также оформления подписки на Эволюцию, Педро
стоял посреди огромных, тянущихся к небу сочных травинок. Он
чувствовал свои руки, как родные, как те, что у него были до
злополучной аварии. Это было не то ощущение, которое давали прошлые
игры. Здесь все было настолько реальным, что парню не хотелось
возвращаться туда, где он лежит в капсуле с двумя парализованными
конечностями.
Педро закинул в игру денег,
получив взамен местную валюту – чешуйки. У него, по меркам
новичков, было целое состояние в виде пятнадцати тысяч чешуек,
часть из которых он потратил на пончо, шляпу и гитару. Педро выбрал
европейский сервер, потому что почему-то был уверен, что тем
понравиться его иностранный стиль игры. И он не ошибался. Хотя,
можно даже сказать, сам Педро всем нравился. А общаться помогал
переводчик, встроенный в интерфейс, без труда переводящий все
сказанное мексиканцем на понятный для собеседника язык, хотя вот
матерные фразы почему-то оставлял так, как есть. Но Педро это мало
волновало.
Классов в игре, как таковых,
не было. Просто выбирай себе путь, которым будешь следовать, да
подгоняй под него мутации. Хочешь быть воином? Пожалуйста, вот,
бери себе «Муравьиное усиление», «Хитиновый покров» и вперед в бой!
Нет? Может, тогда, воин-маг? О, тогда ко всему вышесказанному
получи мутацию «Прожигающая пыльца», да стреляй ей в своих врагов.
Вариаций, за кого можно было играть, было просто тысячи, если не
миллионы. Но Педро хотел стать бардом. Он им и стал.
Первый уровень он взял, когда
с группой нулевок, таких, как он, пошел бить слизней. Его редкая
«Гитара Стрекоча» давала нехилые бонусы друзьям, а мастерство, с
которым играл Педро, поражало всех. Он выступал в тавернах, играл,
пока ходил по городам, пока ходил в подземелья со своей группой, да
даже тогда, когда сидел один на какой-нибудь травинке. И вот
однажды, когда он, радостно мурлыкал под нос сочиненную только что
песню, к нему снизошла богиня…
- Что?! – воскликнул я,
фонтанируя элем куда-то в сторону. Кажется, я кого-то облил.
Прости, чувак, у меня тут просто шок. Я примирительно поднял руки,
мол, извини, а потом уставился на грустно сидящего напротив
мексиканца, снявшего шляпу и болтающего пальцем в пене муравьиного
эля. Гадость, кстати, страшная, но чем-то она
притягивала.