Артем сперва даже сам себе удивился – почему он не закричал в
полный голос, едва их завидев. Казалось бы, вот оно, долгожданное
спасение от холода и голода, радостная встреча с себе подобными.
Потом в общем‑то понял п о ч е м у.
Он уж было собрался крикнуть, уж было набрал в легкие воздух, но
рассмотрел крадущихся, и крик вовремя застрял в горле. Да, именно к
р а д у щ и х с я, никакой оговорки, никакой ошибки, именно так те
пятеро внизу и выглядели. Даже более того – они выглядели хищными
зверями на тропе охоты.
Эта пятерка представала воплощением неумолимой хищной
целеустремленности, не потерпящей у себя на пути любую помеху.
Привлекать их внимание – вовремя подсказала Артему его интуиция –
такое же разумное занятие, как окликать разведроту спецназа,
пробирающуюся по территории врага.
Их плавные хищные движения дополнялись блеском металла, и этот
блеск, в свою очередь, отнюдь не переключал мысли на мирный,
радужный лад.
И еще одежда. Одежда у этих лесных ребят была такая, что могла
заставить любой крик застрять в любой глотке…
Настоящая храбрость – жить, когда разумно жить, и умереть,
когда разумно умереть.
Прини Мито
Артем неотступно двигался следом. В друзья набиваться
по‑прежнему не тянуло, но отпускать эту пятерку было бы в высшей
степени неразумно. И что, вновь оставаться одному посреди леса –
незнакомого, холодного и пустого? Вздохнув, поднять с земли камень
и вновь возвращаться к своим неандертальским хлопотам? И дичать
дальше прямо на глазах? Ну уж нет. Рано или поздно эти хлопчики
выведут его к обитаемым местам, куда бы там они сейчас ни
собирались. Следует лишь запастись терпением и выносливостью, сжать
зубы, превозмочь себя и так далее, и прочая фигня. И идти за ними,
идти…
Артем предусмотрительно держался в отдалении, сознательно
отпустив этих партизан из зоны прямой видимости. Он не сильно
беспокоился насчет того, что вдруг их потеряет. Никуда они не
денутся. Поскольку к бесплотным духам они не относились, то следы
оставляли: отпечатки ступней на земле, уж совсем отчетливые
отпечатки – на снегу (который, слава те господи, еще попадался
местами), а также они оставляли позади себя сломанные ветки,
примятую траву, черные полосы на белесых от изморози стволах, через
которые перешагивали и чиркали по ним подошвами.