– А я знаю. Весть дошла до меня, ученика этого святого человека. Начнется война – война восьми тысяч красных мундиров. Их поведут из Пинди и Пешавара. Это наверное.
– Мальчик слыхал базарные толки, – промолвил жрец.
– Но он у меня был все время под боком, – сказал лама. – Как мог он узнать? Я же не знал.
– Из него выйдет хороший фокусник, когда старик помрет, – пробормотал жрец старшине. – Что это за невидаль такая?
– Знак! Дай мне знак! – внезапно загремел старый военный. – Если бы надвигалась война, мои сыновья сообщили бы мне о ней!
– Когда все будет готово, твоим сыновьям скажут об этом, не сомневайся. Но от твоих сыновей до человека, в руках которого эти дела, – неблизкий путь. – Ким увлекся игрой, ибо она напоминала ему о его опыте по передаче писем, когда он, бывало, ради нескольких пайс притворялся, что знает больше, чем знал на самом деле. Но теперь он играл ради более высокой цели – только ради возбуждения игрока и ощущения своей власти. Он вздохнул и продолжал: – Сам дай мне знак, старик. Разве подчиненные могут приказать восьми тысячам красных мундиров выступить в поход… да еще с пушками?
– Нет, – и опять старик сказал это так, словно Ким был ему ровней.
– Ты знаешь того, кто отдает приказы?
– Я видел его.
– И мог бы узнать его?
– Я знал его с тех пор, как он был офицером в топхана (артиллерии).
– Высокий человек. Высокий человек с черными волосами, а ходит он так, – Ким прошел несколько шагов связанной, деревянной походкой.
– Да. Но это всякий мог видеть, – толпа слушала разговор, затаив дыхание.
– Это верно, – сказал Ким, – но я больше скажу. Теперь гляди. Сначала большой человек ходит вот так. Потом он думает так. (Ким провел указательным пальцем по лбу, а потом вниз, до угла челюсти.) Потом вот так крутит себе пальцы. Потом сует свою шляпу под левую мышку. – Ким, копируя эти движения, стоял как аист.
Старик, оцепеневший от изумления, глубоко вздохнул, а по толпе пробежала дрожь.
– Так… так… так… Но что он делает, когда собирается отдавать приказ?
– Он трет себе затылок, вот так. Потом упирается пальцем в стол и чуть-чуть посапывает носом. Потом говорит: «Пошлите такой-то и такой-то полк. Вызовите такие-то пушки».
Старик встал навытяжку и отдал честь.
– Ибо, – Ким стал переводить на местное наречие приказы, услышанные им из туалетной комнаты в Амбале, – ибо, говорит он, мы давно обязаны были это сделать. Это не война, это карательная экспедиция. Чхх!