- Слушайте, ну нельзя же это
так оставлять! - Ферин едва не подскочил в седле. - Когда еще это
ваше собрание будет, а люди гибнут уже сейчас.
- Я передала Матери весточку,
она уже, наверняка, отправила отряд по тракту следом за
мной.
- А мы? Мы ведь тоже отряд, -
парень осмотрел нашу странную компанию, вздохнул, остановившись
взглядом на Римке, - ну ладно, почти. Два воина – это уже отряд или
нет?
- Нет, Ферин, это просто два
воина, - я сложила и отдала ему карту. - Мы и так встреваем в
каждые неприятности, что попадаются нам на пути. И знаешь что? Мне
начинает казаться, что это ты каждый раз нас в них
заводишь…
- Я?! - так искренне удивился
и возмутился вор, что я сдалась.
- Ладно, погорячилась. Не
заводишь, а просто несешься туда, сломя голову, а мы
следом.
- Но ведь в сгоревший
постоялый двор ты нас тянул, - напомнил ему Рут. - На поляну с
хищным цветком тоже ты завел. И про деревню, разоренную
плакальщицами, ты первый вспомнил. И в следующую нас ты завел.
И…
- Да я, вас послушать, вообще
на нежить работаю и извести вас пытаюсь всеми силами, - насупился
парень.
- Нет, просто ты притягиваешь
неприятности, - усмехнулась я. - Так что будь осторожнее. И если
тебя вдруг куда-то потянет – не ходи туда.
- А в кусты хоть можно? -
буркнул он.
- Можно. Только подумай, какие
кусты тебе больше нравятся, и иди в другие, - посоветовал степняк.
- И нас обязательно предупреди, какие тебе приглянулись.
Первым в ночное дежурство
вызвался Ферин, едва не подпрыгивая на лошади от нетерпения. После
короткого привала в обед он вообще на редкость воодушевился и
проникся миссией защиты обоза. Хотя, мне показалось, что он просто
хочет украсть побольше без присмотра. В телегах и крытых повозках
везли практически все, от фарфора до мебели. Благодать для вора. Я,
конечно, пригрозила ему, а он, в свою очередь, побожился, что и
пальцем ничего не тронет. Но мы оба знали, как оно будет на самом
деле.
Расседлав и отпустив Хель
свободно бродить рядом с отдыхавшими стреноженными сменными
лошадьми около последней телеги, заваленной только сеном для тех же
лошадей, я тяжело вздохнула и легла. Сено почти не кололось, в
отличие от елового лапника, но и запах был малость непривычным,
мешая уснуть. Я накрыла плащом давно уже видевшую десятый сон Риму,
расстегнула свою кожаную защиту, поерзала, проминая удобную ямку в
сене, и закинула руки за голову, всматриваясь в чернильное
небо.