- За нами кто-то едет, -
сообщил Рут, когда мы спешились на короткий привал у
дороги.
- Это же тракт, тут всегда
кто-то едет, - отмахнулась я, едва начав приходить в себя после
попойки.
- Но этот тоже остановился,
причем так, чтобы мы его не видели, - Рут кивнул на едва
видневшиеся позади кусты на другой обочине.
- Пойду, проверю, - я тяжело
вздохнула и закрыла флягу с водой, отложила ее к снятым с Хели
чрезседельным сумкам, поднялась и потопала к подозрительному на
взгляд орка путнику.
За тем самым кустом никого не
оказалось, как и за соседними, да и за всеми последующими. Я
чертыхнулась, придя к выводу, что степняк просто подшутил надо
мной, заставив идти в такую даль. Вернувшись к небольшому костру,
сложенному в мое отсутствие, я поняла, что чего-то не хватает. А
именно, моей заплечной сумки.
- Это смешно, по-твоему? - я
указала на то место, где оставила сумку. - Верни, где
брал.
- Вель, ты нормальная? На кой
мне прятать твои вещи? - орк посмотрел на то место, куда я
указывала.
- А на кой посылать меня по
придорожным кустам? - я уже настороженно обернулась, будто
почувствовав чей-то пристальный взгляд в спину.
И на едва различимый шорох в
пролеске за спиной я отреагировала однозначно, мигом вскинув лук со
стрелой на тетиве. И спустила ее, целясь мелькнувшему силуэту
человека на опережение.
Стрела глухо вошла в древесный
ствол прямо перед носом у воришки, задержав его на необходимые мне
мгновения, так что поднявшийся Рут успел лишь крикнуть мне вслед, а
я уже сбивала с ног улепетывавшего с моими вещами вора. Причем
сбивала плечом лука, чтоб наверняка. Злость мигом выдула остатки
хмеля из головы, отрезвив окончательно. Так что коленом я прижимала
незадачливого парня к земле уже трезвой и злой, и от этого особенно
не настроенной на разговоры. Но вор удивленно крякнул и безропотно
отпустил мою сумку, уставившись на меня во все глаза.
- Богиня, - прохрипел он, даже
не пытаясь сопротивляться.
- Наглая лесть, - я нажала
сильнее, не питая никаких иллюзий относительно своей внешности.
Страшненькой, вроде, и не была, но и красавицей не назовешь,
особенно с давно сломанным носом, разрезанной бровью и вечно
презрительной ухмылкой, впечатавшейся в меня как
профдеформация.
- Богиня, - повторил он еще
тише и окончательно потерял сознание.