Я опустила руку:
- У меня нет лишнего дня, и
так неделю почти впустую потратила.
- Завтра Волот выезжает в
Корин на рассвете, повезет товар. Можем привязать лошадей к
обрешетке и отоспаться в дороге. Не придется останавливаться до
самого города.
Я закусила губу. Предложение
было слишком соблазнительным. Да и помочь хотелось, чего уж кривить
душой.
- Давай, не упрямься, - орк
усмехнулся. - Я же вижу, что ты хочешь остаться. Рима, опять-таки,
отдохнет после всего этого.
- Нужно лошадь ей купить в
Корине, - сменила я тему, чтобы не спорить зря. - Пусть учится
ездить верхом, раз уж в клан поедет.
- А как клан назовем,
кстати?
- Какой? - опешила
я.
- Объединенный.
- Это еще вилами по воде
писано, а тебе уже название подавай. Пусть Мать с вашим Отцом
договариваются.
- Ты будущая Мать, как я
понял.
- И снова бабка надвое
сказала. Это только если я выживу. Да и нынешняя молодая еще, я
никуда не спешу, - я отмахнулась. - Мне вот так, по трактам, больше
нравится.
- Госпожа кланница, -
окликнула меня Карина с крыльца, - баня уже готова, ежели
хотите.
- Хотим, хотим. Сейчас, -
отозвалась я. И снова повернулась к орку, - Утром уедем, это не
обсуждается, никаких больше задержек. Если не найдем ничего, я
передам воинам в городе, пусть отправят кого-нибудь
сюда.
- Ты даже представить не
можешь, как мне нравится с тобой работать, - Рут усмехнулся и пошел
обратно в конюшню, где на вторую телегу хозяин неторопливо
складывал товар для утреннего вывоза.
- Могу, мне тоже, - я
вздохнула, спрыгнула с бочки и пошла к дому.
Дойдя со сменной одеждой до
бани, я сто раз пожалела, что не легла сначала поспать. Потому что
от жары разморило просто страшно. И сидя на деревянной лавке, я
вполглаза следила, как Карина, закатав рукава длинной сорочки,
терла жавшуюся к стенке в большой бадье уже стриженную под мальчика
Римку, а та отфыркивалась и краснела, как маков цвет, но все равно
молчала. Мокрая сорочка плотно облепила тело Карины, так что я не
могла постичь глубинный смысл женской стеснительности, ведь толку в
такой одежде не было никакого. А вот неодобрительные взгляды
женщины, бросаемые на мое голое и лишенное всякого стыда тело, меня
веселили.
- У нас даже мужчины нагими не
моются, - буркнула она совсем тихо.
- Грязными, что ли, ходят? -
фыркнула я, веселясь все больше. - Мне и так удобно, постираю я
отдельно от себя.