Лут нахмурил белесые брови. Покосился сначала на Севу, потом на пакетик с дурью.
- Че? – удивился Богатырев.
- Эта шмаль, по идее, должна по-другому действовать, а тебя чет накрыло не по-детски, бро.
Сева равнодушно кивнул и уставился в одну точку. Вообще-то он решил завязать с наркотой. Но его жизнь была настолько хр*новой, что та стала единственной возможностью почувствовать эту самую ср*ную жизнь. Ощутить хоть что-то, вместо удушающей разъедающей изнутри кислотой безнадеги. Богатыреву было всего двадцать два! Ему бы девок тр*хать, да треки писать, высекая свое имя в истории отечественного шоубиза… А он - по больницам год, второй – по психологам. И ни черта ведь не помогает, ни черта! Только фантомная боль в оторванных конечностях. Только адское жерло депрессии, из которой не получается выбраться. Ни самому, ни с гребаной помощью шринков. Что они могли ему посоветовать из того, что Сева не знал? Ничего? Абсолютно! Потому что на нем, казалось, отработали все возможные приемы терапии! Он уже сам, кого хочешь, мог бы проконсультировать, не хуже дедушки Фрейда и всех его дер*мовых адептов! Но… не помогало. Совсем. Он чувствовал бы себя мертвым, если бы не непрекращающаяся агония боли.
В очередной раз затянувшись, Богатырев передал косяк Луту и опустил веки, мысленно возвращаясь в события вечера. Мура. Глупая девочка, совершенно невольно ставшая для него роковой. Сколько ночей Сева провел, мечтая о том, как бы сложилась его жизнь, не помчи он к ней, весь такой благородный, в больницу? Она вены вскрыла – невелика потеря. Сейчас и не разглядишь под фенечками и модной красной ниточкой, повязанной на запястье, а он... Он получил охренеть какое увечье. Несовместимое с жизнью, вообще-то. Выкарабкался каким-то чудом! Только лучше бы сдох! Мура... Ее облик стерся из памяти, но стоило только увидеть в коридоре родного универа – сразу понял – это она. По взгляду, который Машка каждый раз отводила в сторону, по тому, как неуверенно она сутулила плечи. Вся такая чистенькая недотрога… Вот и ему помогла, когда с протезов слетел. Добренькая. Не вспомнила, что из-за него счеты с жизнью пыталась свести. Благородная, бл*дь. Интересно, а есть шанс, что она до сих пор по нему сохнет? Это он сейчас для суч*к – некондиция, но… может, если по любви, то и выгорит что-то? Что-то светлое, чистое, настоящее… Всеволод так этого хотел. Чтобы с ним… по желанию, а не за деньги, которые он платил всяким шлюхам, когда припекало. Чтобы его по-настоящему хотели. Даже таким обрубком.