– Тогда тем более не вижу разницы – если все или знают, или предполагают, или догадываются, то не лучше ли в таком случае тебе идти с нами, как равному, а не тащиться в хвосте, словно слуге? – не отступаю я.
– Леди Рианн!
Вздрагиваю невольно, заслышав голос леди Валентины Регис. Она – под ручку с Клеоном, конечно же, – приближается к нам, улыбается почти искренне.
– Не ожидала встретить вас здесь сегодня, – произносит Валентина и кивает Арсенио. – Лорд Абелардо.
– Леди Регис, – отзывается Арсенио.
– Я тоже не ожидал, – бормочет Клеон, изучая меня тем же цепким, колючим, слишком пристальным взглядом, что и накануне, вызывающим острое желание или зарычать на чужака, нарушающего допустимые границы, или спрятаться за спинами своих мужчин, как положено слабой беспомощной женщине.
– Полагаю, мы не обязаны отчитываться перед тобой, – немедля отвечает Арсенио.
– В целом да, не обязаны, – повышает голос Клеон. – Но я как-то всегда считал, что дружеские отношения предполагают некоторую степень… скажем так, откровенности. Особенно в таких… хм-м, серьёзных вопросах.
– Лео, давай обсудим всё позже и в более подходящей обстановке, – вмешивается Байрон.
– Да, разумеется, – не спорит Клеон. Кажется, он безошибочно видит во мне главную причину охлаждения их строгой, проверенной мужской дружбы.
– Доброго вечера, леди Рианн, – говорит Валентина, благоразумно игнорируя замечания инкубов.
– Доброго, леди Регис, – улыбаюсь я вежливо.
Пара удаляется, и я надеюсь, что наши места в зале расположены достаточно далеко друг от друга, чтобы не создавать лишних неудобств и не мешать смотреть постановку.
– Я его убью, – обещает Арсенио мрачно.
– В сущности, он имеет право знать, – возражает Байрон.
– Ну вот и узнал.
– От нас, Арсенио, а не по факту в бальном зале.
– Да какого вурдалака я должен перед ним оправдываться или объясняться? – возмущается Арсенио. – Лео что, советовался с кем-то из нас, когда выбирал себе это обледеневшее бревно, не способное дать ему ничего, кроме денег и статуса? Зато сколько праведного гнева было, когда я забрал Тессу! Я, дескать, и избалованный маменькин сынок, далёкий от суровой лилатской жизни, и эгоист, не думающий о друзьях, и безнадёжно влюблённый дурак, и ещё куча непечатных эпитетов в адрес мой и моей родни.
– Тут другой случай.